Следы неизвестного - [34]
— А если ему подвернулась попутная машина?
— Ты меня принимаешь за глупенького? Возле мореходки я падал в машину, мы выжимали из «Волги» все, и знаешь на сколько опаздывали? На шесть минут. Чист твой Баевский…
Когда в уголовном розыске отбросили версию Баевского, на подлинного преступника удалось выйти довольно быстро. Стали проверять сослуживцев Барской, и в поле зрения оказался сын одного врача — человек, судимый в прошлом за аналогичное преступление, часто бывавший в больнице и потому знавший дни зарплаты. Но Савельев в этом розыске уже не участвовал. Он обивал пороги управлений флотов, норовя пристроиться инспектором в отдел кадров…
Белов после этого, когда случалось бывать у кого-нибудь «своей» компанией, называл Валентину «роковой женщиной».
А однажды Сашка рассказал:
— Сегодня шеф разговаривал с надзирающим прокурором. Какое-то дело пришло, прокуратура, видно, особо озабочена им. А Белов, ты же знаешь, страх как не любит, когда в его дела лезут. Так он сразу — на верхних регистрах начал: «Что вы мне — поопытней, по-опытней… Я опытному следователю и отдаю. Литовцева у меня в первой пятерке, а вы мне что-то доказываете!..» Ну, после этого от телефонных проводов пошел дым, я конца не дождался. Так что гордись: твои акции растут…
Ей стало приятно. Ей стало очень приятно! Но уже возле двери в свой кабинет она начала одергивать себя: «Не заносись, не заносись! Четыре года работы — это только четыре года. Не тридцать… Какое-то оно будет, новое дело?»
«ЗАЩИЩАЙТЕСЬ, НИКАНДРОВ!»
1
— Валентина Георгиевна, у вас не допрос? Можете зайти ко мне?
Она пришла. Белов был мрачнее тучи. Из суда вернули на доследование дело Никандрова. Оно долго находилось в производстве у Пермякова, два раза срок продлевали. Состоялось уже два судебных заседания, и в отделении довольно определенно поговаривали о доследовании.
Пермяков, в отличие от остальных, не изводил себя переживаниями. И действительно, обвинение располагало таким количеством доказательств, что об оправдании и речи быть не могло. Но, оказалось, и обвинительного приговора нельзя было вынести. Подсудимый опять изменил показания, а контрдоводов в деле не нашлось.
Никандров все восемь месяцев следствия время от времени менял показания. Но только в частностях. В основном он придерживался одной версии — стойкой, логичной, без очевидных изъянов.
Литовцева перечитывает материалы уже в третий раз.
Телефонограмма, заключения экспертов, постановления работавших до нее следователей, протоколы допросов, очных ставок, судебных заседаний…
На душе становилось все тревожней. Не от растерянности. Четыре года работы научили выдержке. Но именно потому, что опыт есть, она и не может теперь не понимать, насколько сложное дело лежит перед ней. Происшествие восьмимесячной давности — на какие дополнительные сведения реально рассчитывать сейчас? Как найти людей, которые знают еще что-то и захотят помочь ей?
Ну, а с кем ей предстоит единоборство? Никандров… Среднее образование. Тридцать пять лет. Бывший офицер. Потом некрасивая история с женщиной, суд офицерской чести. Увольнение в запас. Должно быть, умен. Во всяком случае, настолько, чтобы найти пробелы в цепи доказательств, выставленных следствием. Из протоколов проглядывает его жестокость и умение владеть собой: «Я его ударил бутылкой по голове. Он прислонился к стене и что-то стал бормотать. Я выпил оставшееся в бутылке пиво… Да… Такой, и убив, допьет свое пиво.
Никандров сейчас в более выигрышной позиции, чем она, следователь. Он знает все, что произошло в действительности.
Арестованный лишь через полмесяца после совершения преступления, он наверняка успел уничтожить главные улики. Недаром все обвинение строится на косвенных доказательствах… Он досконально изучил дело. Знает точку зрения прокурора, адвоката.
А какими достоверными сведениями располагает она, Литовцева?
7 марта 1968 года в одном из строящихся домов прораб Савелов в 16 часов 20 минут начал выдавать зарплату рабочим бригады. По традиции, кое-кто решил «обмыть» получку. Савелов выступал при этом в неприглядной роли организатора. К 19 часам захмелевшие рабочие разошлись. В прорабской остались трое: Савелов, штукатур Фаина Прохоренко и временно оформленный сторожем Никандров. Около 20 часов ушла Прохоренко. А в 23 часа «Скорая» увезла от крыльца соседнего дома Савелова, где его нашли с тремя страшными проломами черепа.
Часы на руке, документы в кармане пиджака, деньги — две купюры по 100 рублей, — как выяснилось позже, просто не найденные преступником в заднем кармане брюк, отводили подозрения на грабеж. Савелов в течение десяти суток в сознание не приходил, а потом врачи не допускали к нему следователя еще несколько дней. На первом допросе он показал, что помнит, как, оставшись с Никандровым вдвоем, они выпили, он дремал за столом, а потом пошел домой. У выхода из коридора Никандров чем-то сильно ударил его, Савелова, по голове. Он успел только спросить: «А это за что?» и потерял сознание. Лишь очнувшись в больнице, обнаружил: из кармана пиджака пропали 97 рублей — сдача с третьей сотенной купюры, из которой он внес пай на выпивку. Только тогда, 23 марта, Никандрова арестовали по подозрению в грабеже.
Смерть – какая она? Страшная? Или наоборот – освободительная? Кто решает кому жить, а кому нет? Журналист Максим Котов недавно пережил самую страшную потерю. Неизвестный вирус унёс жизнь его ребёнка. «Так бывает…» – сказали врачи. Но Максим уверен, что смерть его дочери – не случайность, а часть большого заговора. И в этом заговоре его ребенку была отведена роль пешки, которой с легкостью пожертвовали ради достижения «большой цели». Котов решает найти виновного и отомстить. Но чем больше он углубляется в расследование, тем запутаннее становится история.
Красивая хозяйственная жена, муж-военный с белозубой улыбкой, очаровательная дочка – казалось бы, рецепт идеальной семьи. Но если бы все было так просто, журналистка Лола, которая прославилась на всю Италию репортажами о самых громких криминальных происшествиях страны, осталась бы без работы. Жена исчезла, муж безутешен, весь городок Черенова – от военной части до местного ночного клуба – переполнен жуткими слухами. Видимо, Лоле снова предстоит броситься в самую гущу событий, обходя конкурентов на поворотах.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.