Следы на траве - [65]

Предельное укрупнение. Молодцы с оранжево-голубыми кокардами и нарукавными повязками дружно ломают двери броневика. Взлетают дымки — пущены в ход взрывные сверла, их случайно с собой не захватывают… Вот и все. Новенькие, обандероленные пачки денег перекочевывают из нутра машины в чемодан. Дело сделано…

Валентин смотрел, не отрываясь. Мысли торопливо нагоняли одна другую. Какая страшная дрянь — архангелиты… Самая реакционная, самая злобная и безмозглая часть населения. Кто у них во главе? Бывшие псалмопевцы Вотана и Тарга, «дозволенные» писатели, вдруг оказавшиеся бунтарями и народными трибунами; ученые, твердящие об особой, избранной судьбе «народа Вальхаллы», о необходимости разрыва с «земной империей»; темные торгаши, устрашенные призраком всеобщего изобилия, близкой потерей власти; восторженные юнцы, психопаты, прямые гангстеры… Не стая воронов слеталась! От подпольных сходок быстро перешли к открытым митингам, а затем и к погромам.

Пестуны, в порядке «демократизации», лишь маячат поодаль. Разве что навесили им дубинки и придали бронеавтобусы. Так было и во времена расправы с Марианом… Кто-то на самом верху бросает подачки этой своре. Ах, какая удобная штука — волеизъявление масс! Отцы-патриархи могут свято блюсти все пункты и подпункты договоров с Кругами Обитания. Чтобы убить, ограбить, поднять смуту, затеять любую провокацию — есть оранжево-голубые…

Правда, имеются еще и «зеленые», но они пока что действуют довольно робко. И Совет координаторов не спешит допускать их к нашим щедрым сосцам. Остаемся высоконравственными, м-да… Трудно землянам решиться проливать кровь даже в безусловно благих целях и чужими руками.

Луч локатора двигался дальше по Новому Асгарду, высвечивая то рыночную площадь, то заснеженный парк, то хмурые корпуса завода…

Сердце ныло не переставая. Поиск, хотя и не слепой, но какой-то суматошный… А воображение в который раз рисует одну и ту же картину. Сплошной слежавшийся до каменной твердости наст — от горизонта до горизонта. Сыплется из низких туч снежок — и по свежей, влажной пороше бредет беременная женщина с рюкзаком, стараясь оставлять четкие следы. Такой она была, бродячая художница Урсула, однажды волею случая и жаркого взаимного порыва соединившаяся с Валентином в заброшенном доме, среди руин старой, разбомбленной Вольной Деревни… Отрезанный гранью иного пространства-времени, не знал разведчик, что встреча та принесла плод. И лишь много лет спустя, когда экспедиции на Вальхаллу стали обычными, почти случайно услышал Валентин отчет одной десантной группы — о найденном в снежной пустыне трупе женщины, судя по всему, убитой патрульными клана; о мальчике, прятавшемся в сугробах неподалеку от мертвой матери… Повинуясь неясному чувству, затребовал он голослайды с места находки. Да, то была Урсула… Мальчишку десантники забрали в лечебный центр на Землю. Лобанов поинтересовался генетической картой семилетнего Пауля. Компьютер подтвердил: Валентин нашел собственного сына…

Узнав правду о Пауле, он испытал некий странный стыд. Современники Лобанова не очень стеснялись мнением окружающих — внутренняя свобода была полной, — но все же… Валентин был известен, как человек вполне одинокий. Его романы были коротки, что и подобало разведчику, не рискующему заводить семью. И вдруг — тайная связь, ребенок, прижитый во внеземелье… Друзья бы поняли. Но он пока не мог решиться.

Покуда Валентин колебался — усыновлять, не усыновлять, — настало время новой, смертельно опасной экспедиции. Для проникателя миновало несколько биологических суток — на Земле же прошло свыше двадцати лет. За это время Пауль был усыновлен одной из медсестер лечебного центра, Магдой Ляхович; но отношения с приемной матерью не сложились, после учебы юноша отправился на Вальхаллу, где и попал в конце концов в недра Улья…

Чем больше проходило лет, тем труднее становилось Лобанову признаться в своем отцовстве. Боязнь осуждения людского усугубилась: а ну как спросят — о чем думал раньше, почему допустил, чтобы родной сын стал трутнем, едва не погиб?.. Лишь одно сделал Валентин, чтобы Пауль был поближе, — взял излеченного электронаркомана в школу агитаторов. А теперь терзался тревогой, разыскивая его в нездоровой сутолоке Нового Асгарда… Черт знает что творилось в городе. И все-таки сверхчуткая земная интуиция подсказывала направление.

Луч локатора приближался к стадиону.

…Сильвия исчезла бесследно. Пауль, конечно же, не был ни настолько богат, ни настолько значителен в обществе Нового Асгарда, чтобы устроить широкие поиски; ну а к землянам он стеснялся обращаться со столь легкомысленной просьбой, да и они вряд ли пошли бы навстречу. Шутка ли — пускать в ход чудовищный Восстановитель, накрывать столицу невидимой линзой, чтобы проследить путь уличной потаскушки, выскользнувшей из постели в «Волнистых попугайчиках»…

Ах, глубоко же ранила Пауля эта потаскушка! И не вспомнишь уже, чего в ней было такого хорошего — ну, быстрые руки, умелые губы, шальные кошачьи глаза, запах дешевых духов (топорное подражание «Ив Сена-Лоран»)… Но как это все саднит, и щемит, и не дает спать ночами!