Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни - [71]
Несколько лет назад я отправился в поход по джунглям острова Борнео в компании с Хеннесоном Буджангом, представителем племени пенан, и двумя его сыновьями. Пока мы шли по едва заметным тропинкам, они показывали мне, как правильно сгибать или ломать ветки, чтобы оставить кому-то сообщение. По словам Буджанга, он знает десятки способов передать с помощью веток даже конкретные сообщения, как «избегайте этой тропы – здесь осиное гнездо» или «вы слишком сильно отстали, я пошел вперед». Писатель Том Хенли описал множество таких знаков: палка о четырех концах, воткнутая в землю, указывала на захоронение, тогда как три палки, расположенные вертикально, как раскрытый веер, отмечали границы участка. Один особенно замысловатый знак, обнаруженный им на берегу реки Мелинау, наглядно показывает, насколько много информации иногда зашифровывалось в этих знаках:
Большой лист в верхней части палки говорил о том, что она была поставлена вождем. Три вырванных с корнем саженца указывали на то, что на этом участке жили три семьи. Сложенный лист говорил о том, что эти люди голодны и сейчас охотятся на дичь. Узлы на ветке ротанга давали информацию о примерной продолжительности путешествия, а две маленькие палочки одинаковой длины, закрепленные поперек основной палки, сообщали, что там есть что-то нужное для всех членов племени пенан. Палочки и стружка, лежащие в основании знака, идентифицировали группу этих людей и указывали направление движения.
Жизнь – это постоянная борьба за осмысление непостижимо сложного мира. Знания добываются с огромным трудом, поэтому мы используем устную речь и письмо для того, чтобы закреплять и передавать их. Мы привыкли резко противопоставлять устные и письменные культуры, однако такие средства передачи информации, как сломанные ветки, пирамиды из камней, рисунки и карты довольно сильно размывают кажущиеся незыблемыми границы. Возможно, самая простая и в то же время самая неочевидная из всех знаковых систем, которая появилась даже раньше, чем устная речь и тем более письменность – это тропа.
У Хеннесона Буджанга и Ламара Маршалла есть что-то общее. В то время как Маршалл боролся в Алабаме со сплошными вырубками в Бэнкхедском лесу, Буджанг вместе с небольшой группой единомышленников всячески саботировал попытки лесозаготовительных компаний вырубить вековые тропические леса. Как это ни странно, но несмотря на огромное давление и призрачные шансы, оба в конечном счете преуспели.
Хотя некоторые пенаны до сих пор ведут традиционный образ жизни охотников и собирателей, Буджанг успел привыкнуть к европейскому комфорту, оцинкованным крышам и дробовикам. И тем не менее он продолжает упорно бороться с вырубками (и отказываться от крупных взяток) по причинам как практического, так и культурного рода: почти всю свою пищу пенаны по-прежнему добывают в джунглях. Два дня, проведенных в походе, мы питались дикими бородатыми свиньями, мышиными оленями, рыбой, мелкими птицами, папоротником, местным рисом, зеленым перцем чили и огурцами, – все это было поймано и найдено в радиусе трех миль от нас. На птиц охотились с помощью духовой трубки, из которой Буджанг стрелял со снайперской точностью, попадая в прятавшихся в кронах деревьев птиц-носорогов с расстояния до двухсот футов. Также он умел вырезать чаши из железного дерева, плести корзины из ротанга и строить бамбуковые укрытия, которые немного возвышались над землей и поэтому в них было сухо в любую погоду. Во время похода Буд-жанг и его сыновья показывали мне, каких насекомых можно есть, какими листьями можно обеззаразить рану, какие растения могут вылечить головную боль, и из каких гигантских папоротников можно сделать импровизированный зонтик. «Дождевой червь может голодать, мышиный олень – заблудиться в лесу, но нам, пенанам, это не грозит никогда», – любят повторять пенаны.
Когда дети из племени пенан вырастают своим родителям по пояс, они традиционно отправляются в долгое путешествие по джунглям, чтобы изучить свою землю. Всего одно поколение назад родители забирали своих детей из школы на недели и даже месяцы, чтобы они познали историю своего народа и приобрели необходимые для жизни в джунглях навыки. Но в последние годы дети настолько сильно перегружены в школе, что им некогда запоминать, сохранять и передавать знания своих предков. Беседуя с Буджангом, я пришел к выводу, что самую большую опасность для их культуры представляют не сами лесозаготовительные компании (с которыми можно бороться, перекрывая и дороги, и деревья), а образ жизни и взгляды лесорубов.
Буджанг однажды поделился своими опасениями относительно этой культурной эрозии, пока мы сидели за обеденным столом и ели короткие почерневшие бананы. Его сыновья играли на полу со своими домашними животными – неугомонным детенышем макаки и ленивым лупоглазым панголином. Буджанг сказал, что хотя его сыновья стали неплохими охотниками, у них так и не выработалось безошибочное чувство направления, которое позволяло ему идти много миль по густым, непроходимым зарослям и не сбиваться с пути – этот навык появляется только у тех, кто постоянно живет в джунглях. Он переживал, что его внуки и правнуки будут знать еще меньше и потому попадут в еще большую зависимость от государства.
