Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - [20]

Идея о том, что силиконовая грудь внезапно взорвется, могла позабавить менее опытного врача, чем я, но затем Стэйси показала ту часть статьи, где говорилось, что женщина засудила терапевта, который своевременно не направил ее в больницу.

По глазам Стэйси стало понятно, что она с превеликим удовольствием отсудила бы у меня все деньги до последнего гроша.

Чувствуя себя поверженным, я в знак примирения выдал самодовольно улыбающейся Стэйси направление к хирургу.

Две недели спустя Стэйси вновь влетела ко мне в кабинет, демонстрируя письмо, в котором хирург заявлял, что она не имеет права на бесплатную операцию в соответствии с «основной директивой Траста первичного здравоохранения». Я счел такой вариант развития событий идеальным. Мне и самому не хотелось, чтобы НСЗ тратила деньги на новую грудь Стэйси, но теперь я мог обвинить в отказе безликую администрацию. Выйдя победителем из неприятной ситуации, я охотно изображал сочувствие, пока Стэйси жаловалась на несправедливость мира. Через месяц она все-таки раздобыла деньги и ей сделали операцию в частной клинике.

Мистер Хогден, который не выходил на улицу

На несколько недель меня направили терапевтом в приятный сельский район. Было здорово отдохнуть от городских проблем, вызванных преимущественно нищетой. Я взял с собой пару галстуков, которые давно перестал носить на работу, и вспомнил аристократическое произношение, которым в последний раз воспользовался в далеком 1996 году – во время собеседования при поступлении на медицинский факультет. Вокруг амбулатории расположилось несколько милейших деревушек с большими домами и изящными коттеджами с тростниковой крышей. Идеальное место для охоты на лис. Жаркими июльскими деньками гораздо приятнее колесить по деревням, навещая больных на дому, чем торчать в городских пробках, проклиная отсутствие кондиционера в машине.

Проезжая по узкой проселочной дороге, я наткнулся на ряд ветхих одноэтажных домишек. Они сильно выделялись на фоне остальных зданий Это был участок, отданный под муниципальное жилье; более обеспеченные местные жители старались не обращать на него внимания.

Пациента, к которому я приехал на дом, звали мистером Хогденом. Он тихо-мирно жил вместе с сестрой в одном из самых потрепанных домиков. Ему было чуть за сорок, но он уже девять лет не выходил на улицу. В его карточке говорилось, что дело, предположительно, в агорафобии, однако после встречи с ним я сразу понял, что мистер Хогден попросту не в состоянии протиснуться в дверь. Он был огромен.

Мистеру Хогдену принадлежала самая маленькая комната в доме. По размеру она была не больше двуспальной кровати, и все свободное пространство в ней занимал сам мистер Хогден. Его кровать давно сломалась, и теперь он проводил дни на очень старом и ужасно грязном на вид матрасе, лежавшем прямо на полу. Каждая из его конечностей представляла собой несколько валиков жира с торчащей на конце кистью или стопой. А его голова венчала собой гигантскую массу жира, которая некогда была торсом.

Вид мистера Хогдена, развалившегося на полу, стал для меня полной неожиданностью, но сложнее всего оказалось привыкнуть к царящему в комнате запаху. Из-за палящего июльского солнца в доме было жарко, как в печке, а в комнате имелось лишь одно крошечное окошко, которое пропускало недостаточно свежего воздуха и дневного света. Повсюду летали сотни мух, и, когда мое зрение более-менее приспособилось к полумраку, стало понятно, откуда они взялись. К несчастью для мистера Хогдена, мухи посчитали его теплые и потные жировые складки идеальный местом для того, чтобы отложить там яйца. По его ногам и туловищу ползало бесчисленное множество личинок. Это зрелище и омерзительная вонь едва меня не доконали, и, хотя я могу похвастаться крепким желудком, пришлось стараться изо всех сил, чтобы сдержать рвоту.

– Вы должны мне помочь, доктор, – умолял меня мистер Хогден, пока я пытался осмыслить весь ужас его бедственного положения.

Несмотря на отвратительные условия жизни, сегодня мистер Хогден впервые за десять лет решился позвонить врачу.

Раньше мистеру Хогдену удавалось добираться до туалета и обратно, а все остальное время он лежал на матрасе и смотрел крошечный телевизор, встроенный в стену его спальни. Сестра приносила ему поесть, и мистер Хогден разросся до необъятных размеров, не потревожив ни единой души. Так было вплоть до настоящего момента.

Я – в который уже раз – ощутил свою полную беспомощность, и, как это делают все прилежные трусы, поспешил оттуда смыться. Ну, правда, что еще я мог сделать? Я мог, конечно, сесть на корточки и достать личинки из жировых складок в паху мистера Хогдена, но тогда меня точно стошнило бы. Мухи налетели бы на полупереваренное содержимое моего желудка, что только обострило бы проблему.

Я позвонил участковым медсестрам. Мне было стыдно. Правда. На самом деле. Нет-нет, мне действительно было стыдно. Я предупредил их о том, чего стоит ожидать, и, когда я случайно наткнулся на них спустя несколько дней, оказалось, что они на удивление мужественно отнеслись к этой «уборке». Мне стало еще более стыдно. На следующей неделе я навестил мистера Хогдена второй раз. Личинок не было, но он по-прежнему лежал на полу своей убогой комнатушки. Мы с ним обсудили, как исправить ситуацию. Он был настроен не слишком оптимистично. Все, чего ему хотелось, – сидеть в гостиной на диване и днями напролет смотреть телевизор. Мистер Хогден был чересчур тяжелым для дивана, что стоял в доме, – вот на полу в спальне и постелили матрас.