Следуй за ритмом - [4]

Я снова посмотрела в окно.

– Не тяни время.

– Ничего я не тяну. Я волнуюсь за тебя.

Эйден снаружи замешкался у машины. Он, прищурившись, поднял взгляд на название гостиницы, красиво выведенное на входной арке. Зачем он здесь? После нашего последнего разговора я почти примирилась с тем, что больше никогда его не увижу. И думала, он тоже с этим примирился.

Словно услышав мои мысли, Эйден переместил взгляд на окно кабинета. Я отпрыгнула назад, и отпущенные мною планки жалюзи со щелчком встали на место.

– Ты ведь понимаешь, что я шутил? – спросил Уильям. – Ты выглядишь не настолько ужасно. Если ты из-за этого не хочешь…

– Не в этом дело, – оборвала я его, но машинально потянулась к хвосту из растрепанных кудряшек.

Теперь, после упоминания о моем внешнем виде, сообразила: Эйден ни за что не должен увидеть меня такой. Только не после двух лет разлуки. И не тогда, когда он сам выглядит как знаменитость, которой, собственно, и является.

Мне стало душно и тесно в кабинете. Стены словно давили на меня.

Нужно поскорее убраться отсюда.

– Иди. – Надеюсь, голос не выдал моего напряжения. – Или… не справишься без меня?

– Конечно, справлюсь. – Уильям гордо расправил плечи. – Я – профессионал. – Он хмуро зашагал к двери. – И не нуждаюсь в том, чтобы мою работу за меня выполняла семнадцатилетка.

– Да-да, повторяй себе это.

Я не удивилась, что он хлопнул дверью.

Наконец-то ушел.

Собираясь с мыслями, отправила сообщение Оливии:

«Все еще хочешь увидеть мое личико?»

«Всегда хочу», – ответила она.

Глава 3

Сначала я внимательно следила за возрастающей популярностью «Вакханалии».

Успех группы начался с простой загрузки песен на Саундклауд[4] Эйденом и Мальком – двумя неизвестными подростками с незаурядным талантом и безудержными мечтами. Когда я узнала, что их песня Hyperbolic выстрелила, парни уже подписали контракт со студией звукозаписи.

Спустя всего несколько недель они выпустили песню, сняли на нее клип и приняли в свои ряды нового члена: Леонардо Вейла. Hyperbolic возглавила хит-парады Биллборд по всему миру, включая США, и не сдавала позиции шесть недель. «Вакханалия» стала самой горячей новинкой года и получила премию «Грэмми».

Успех был мгновенным и бешеным. Эйден – мальчик с соседней улицы, который плакал над фильмом «Любовь и баскетбол» и который однажды купил мне как-то целую тонну красного манго (я тогда заболела, а он знал, как я люблю этот фрукт), – получил «Грэмми».

Полгода я не пропускала ни одного интервью с ними, ни одной статьи про них. Слушала их песни, разбирала тексты, радовалась за каждую награду. Меня переполнял мощнейший микс из гордости и боли, пока я не осознала, что испытываемые мною сладко-горькие чувства на самом деле токсичны. К чему мне знать, что Эйден носит? Где тусуется? С кем встречается?

Он живет себе спокойненько дальше, и мне тоже давно уже пора двигаться вперед.

Поэтому я попыталась вырезать его и «Вакханалию» из своей жизни. Что непросто сделать, когда по радио каждые десять минут включают песни этой группы. И все же я пыталась избегать любого упоминания об Эйдене и его группе, отгородясь от любых новостей про знаменитостей.

Естественно, я пропустила информацию и про последние связанные с группой события. Часть из которых стали ужасающе актуальны.

– Ты и правда не знала? Как такое возможно? – Оливия облокотилась руками о стойку. Позади нее мимо окошка выдачи прошаркала на кухню Грейс – тетя Оливии и хозяйка «Приморского гриль-бара Грейс». – Хейли Масгроув и Леонардо Вейл встречаются. Эта новость недавно произвела фурор.

Я ткнула в ее сторону вилкой.

– Могла бы и предупредить.

– Я думала, ты знаешь! К тому же стоит мне только упомянуть «Вакханалию», как у тебя сразу становится такое лицо… Да-да, вот такое. Мне оно не нравится. Не хочу иметь с этим дела.

Не знаю, что за выражение было на моем лице, но я попыталась взять себя в руки. Порой мне неприятно то, как здорово подруга считывает меня.

Мы познакомились с ней в первом классе средней школы и сразу возненавидели друг друга. Как одаренному ребенку мне беспрестанно повторяли, что мой талант к рисованию делает меня особенной, поэтому встреча со столь же одаренной ровесницей – а возможно, и более одаренной, – пришлась мне не по нраву. Похоже, Оливия испытывала схожие чувства.

Соперницами мы были ровно до того момента, пока она не получила плохую оценку из-за рисунка не по теме. Я посчитала это несправедливым. Рисунок был потрясающим, что я и сказала ей после урока. С этого дня у нас завязалась дружба с элементом соперничества.

– Зато теперь мне придется иметь с этим дело, – пробормотала я, ковыряя вилкой в коробке с жареной рыбой и картошкой фри. Обед, которым подруга всегда задабривала меня, уже остыл.

Эйден здесь. На Тобаго[5]. В моей гостинице.

Это никак не укладывалось в голове.

– Что мне делать? – вслух размышляла я, не ожидая ответа на вопрос.

Само собой, Оливия не собиралась молчать.

– Очевидно же. – Она уперла руки в бедра. – Ты должна…

– Оливия! – Грейс шмякнула на полку у окошка обеденную коробку. – Надеюсь, работа не мешает твоей болтовне?

– Не особо, – ослепительно улыбнулась подруга, подхватывая коробку. – При таком страшном наплыве клиентов мне, конечно же, приходится нелегко, – Оливия кинула взгляд на трех людей в зале, – но я как-то справляюсь.