Следствием установлено… - [13]
— Охо-хо, — вздохнул Вершинин. — Меняла ты, меняла. Мы еще вернемся к твоим менкам, переменкам. До хорошего они не доведут. Слушай, Олег, тебе ведь известно, что Шестакова убили вечером восемнадцатого?
Олег испуганно кивнул и вопросительно посмотрел на следователя.
— Кто его убил?
У Гагулина округлились глаза.
— Мог это сделать Глухов?
— Н-не знаю.
Олег заморгал, собираясь с мыслями. В этот момент в дверь сильно постучали.
— Войдите, — машинально сказал Вершинин, и на пороге появился плотный молодой мужчина. Вячеслав сразу узнал Охочего и бросил взгляд на настольные часы. Они показывали ровно четыре.
— Не вовремя? — спросил Охочий, дружески улыбаясь. — Я обожду в коридоре.
— Зачем же? — ответил Вершинин, пожимая ему руку. — Присаживайтесь здесь, мы скоро закончим.
Охочий сел в сторонке. Его появление смешало дальнейшие планы Вячеслава.
— Возьмите пока журнальчик, почитайте, — предложил он, показав на книжный шкаф.
Охочий достал журнал и углубился в чтение.
— Ты не ответил на мой вопрос, Олег, — продолжил допрос Вершинин.
Подросток молчал. Грязноватые пальцы мелко подрагивали на коленях.
— Откуда мне знать, — наконец уклончиво ответил он. — Когда Глухов убежал, я сразу ушел с вокзала.
— Ты неправильно понял меня. Я не спрашиваю, убил ли Глухов Шестакова, я спрашиваю, мог ли он убить? Ты же Виктора давно знаешь. Скажи.
— Почем я знаю? Вообще-то Глухов не живодер, не то что Ханыга, а убил — не убил — сказать трудно.
— Ну хорошо. Скажи тогда, пожалуйста, носил ли Глухов с собой нож?
— Нож? Есть у него небольшой такой, — он показал ладонь, — раскладной.
— Ты у него видел его в тот вечер?
Гагулин снова запнулся и помолчал.
— Так видел или нет?
— Видел, но не этот, а другой, побольше. Он им бутылку открывал и хлеб нарезал.
— Нарисуй его, — попросил Вершинин, подвинув парню лист бумаги.
Высунув от старания кончик языка, тот минут десять изображал что-то на бумаге.
— Н-да, — усмехнулся Вершинин, посмотрев рисунок. — Художника из тебя точно не получится. Ладно. Поезжай сейчас домой. С родителями твоими в ближайшее время я поговорю сам, как обещал. Постарайся только ничего не отчебучить, чтобы кулинарное искусство в дальнейшем не понесло потери.
После ухода Гагулина в кабинете некоторое время царило молчание. Вершинин и Пантелеев раздумывали над рассказом подростка, а Охочий сидел тихо, боясь нарушить тишину неосторожным движением. Внутренним чутьем он понимал, что у этих двоих произошли сейчас что-то очень важное.
— Я считаю, что у Глухова имелись оснований свести счеты с Шестаковым, — первым нарушил молчание Пантелеев. — Денежный долг, стычка с Ханыгой незадолго до его смерти и, наконец, нож. Поэтому-то он к сбежал, других причин нет.
Лейтенант разволновался. Уж очень ему хотелось оказаться правым. Еще бы: первое серьезное дело за полгода после окончания милицейской школы. Ну как тут не мечтать, чтобы с тобой согласился опытный следователь. Круглое, добродушное лицо Саши выглядело просительным и озабоченным. Вячеслав едва не рассмеялся, но заставил себя сдержаться и показал глазами на постороннего человека. Пантелеев вспыхнул, словно факел, и моментально поднялся.
— Вечером мы обсудим ваши соображения, — пообещал Вершинин. — Я буду в отделе часов в семь. Передайте Стрельникову.
Пантелеев козырнул и вышел из кабинета. Охочий отложил в сторону журнал. Некоторое время они молча, с легкой улыбкой приглядывались друг к другу.
«Заматерел Константин Сергеевич, осанку приобрел, важность», — одобрительно думал Вячеслав, рассматривая крупное волевое лицо Охочего с опущенными вниз углами рта.
— Ох и работка у вас, — посочувствовал Охочий, — попробуй влезь в душу такому пацану — ведь наврет с три короба и не поморщится. А дело, я чувствую, серьезное.
— Убийство, — кивнул Вершинин. — Может, слыхали, у железнодорожного вокзала?
— Слыхал, как же, слыхал. Я бы таких к стенке сразу ставил. Убил, значит, и тебя туда же.
— Все не так просто, как кажется, — уклончиво ответил Вячеслав, вспоминая отзывы о Шестакове. — А вы как живете?
— Потихоньку. Живем, трудимся, план даем, хотя и не всегда получается.
— Много теперь рабочих на вашем участке?
— На участке двести восемьдесят три человека, а в цеху — девятьсот. Я ведь начальником цеха работаю.
— Того же? Механосборочного?
— Его самого.
— Поздравляю от души. Вот это рост. Почти полк в подчинении. В армии бы звание полковника получили.
Охочий рассмеялся:
— За поздравление спасибо, хотя и опоздало оно. Через месяц после окончания института вызвал меня Кулешов и заставил принять цех почти в приказном порядке, хотя я и отбивался, как мог. Однако и вас с повышением надо поздравить. До моей грешной души снова добрались, — лукаво закончил он.
— Добрался, добрался, — раздумчиво произнес Вершинин. — Скажите, Константин Сергеевич, вам нравится работать на заводе?
— Работать? — ошарашенно уставился на него Охочий. — Работу свою я люблю и завод тоже. Сколько лет на нем. С рабочего начинал.
— А условия работы удовлетворяют вас?
Собеседник помолчал, размышляя над скрытым смыслом вопроса. Он понимал, что он вызван не праздным интересом, но затруднялся ответить с ходу.
Повесть «Случай на Прорве» рассказывает о том, как молодой следователь прокуратуры Вячеслав Вершинин и сотрудники уголовного розыска раскрыли таинственное убийство, совершенное за много лет до описываемых событий. Ее автор — заслуженный юрист РСФСР Юрий Тихонов, сам уже около двадцати лет работающий в органах прокуратуры, со знанием дела показывает специфику интересной, но нелегкой профессии следователя, настойчиво ведущего поиск опасного преступника. Повесть в сокращенном виде была опубликована в журнале «Искатель» № 2 и 3 за 1982 г.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
В новом томе собрания сочинений классика бельгийской литературы Реймона Жана Мари де Кремера, более известного под литературными именами Жан Рэй, Джон Фландерс и Гарри Диксон, вошли девять повестей из его почти неизвестного за пределами Бельгии цикла. Цикл посвящен приключениям потомка одного из эпизодических героев Артура Конан Дойля, упомянутого в рассказах о Шерлоке Холмсе — профессора Джо Белла. Перед нами новый герой, шестнадцатилетний Эдмонд Белл, столь же юный, как Рультабий из «Тайны желтой комнаты» Гастона Леру, столь же проницательный и столь же блистательный.
В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.
Летними вечерами в дачном поселке собиралась дружная компания хороших знакомых – пока к ним не присоединились новые соседи. Это неприятные, грубые люди – сильно пьющий художник Денис, его вульгарная супруга Иричка и ее тихая, незаметная сестра Зина. Как-то вечером, когда компания сидела во дворе, нарядная Иричка прошла мимо, небрежно помахав присутствующим, а вскоре ее труп нашли в ближайшем овраге…Полиция начала расследование, но соседи решили не оставаться в стороне и попросили Олега Монахова, называющего себя ясновидящим и волхвом, присоединиться к поискам убийцы в частном порядке…
Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.