Следствие защиты - [127]

И снова Уоррен едва не кивнул. Несмотря на свое пристрастие к театральности, Боб Альтшулер был думающим человеком. Он все это вычислил. Обвинитель сказал:

– Люди, вам следует руководствоваться лишь своим обычным чувством. Вы должны решить, учитывая множество говорящих сами за себя противоречий в показаниях Джонни Фей Баудро, можете ли вы поверить ей на слово. Угрожал ли доктор Отт убить ее той кочергой? Да конечно же, нет! – протрубил Альтшулер. – Вся эта история с кочергой полностью сфабрикована. Подсудимая поставила там отпечатки его пальцев, когда доктор был уже мертв! Вот только она не сообразила, что там должны были остаться и отпечатки его ладоней!

Лоб Альтшулера засверкал от выступившего пота.

– А теперь давайте поговорим об “обязанности отступить”.

Он некоторое время подождал, дав присяжным возможность собраться с мыслями и оценить исключительную важность проблемы.

– Джонни Фей Баудро утверждает, что еще до вечера седьмого мая доктор Отт несколько раз избивал ее. Когда он напивался, как говорит она, то становился предрасположенным к насилию. И, тем не менее, прибыв в его дом в тот вечер, она вошла в дверь. Она могла уехать, но она не сделала этого. Она могла не подниматься с ним наверх, однако она поднялась. Он ведь был пьян – неужели подсудимая не боялась?

Альтшулер простер перед собой руки.

– Нет. Конечно же, она не боялась! Чего же ей было бояться? У нее в сумочке лежал пистолет!

Он понимающе улыбнулся. Поднял палец.

– Но подождите! Вероятно, вы, как и я, помните, что Джонни Фей Баудро сказала, будто оставила сумочку на диване внизу, и это впоследствии привело к тому, что обвиняемая оказалась в положении, из которого, по ее утверждению, она не могла отступить. Люди, вы видели план дома доктора Отта. Вы знаете, в каком месте гостиной находится тот диван по отношению к пути от входной двери до подножия лестницы. Он стоит в шестидесяти пяти футах в стороне. Теперь я спрашиваю вас – особенно присутствующих здесь леди, – станет ли женщина, входя в дом и тем более в чужой, делать шестьдесят пять футов в сторону с единственной целью положить на диван гостиной свою сумочку? Подумайте еще и о том, что лежит в этой сумочке! Пистолет ее тут ни при чем – я говорю о косметических принадлежностях, о ключах, обо всех тех маленьких и ценных личных вещицах. Нет! Любая женщина возьмет сумочку с собой.

Альтшулер выждал целых пять секунд.

– И если она все-таки сделала это, леди и джентельмены, то, когда она вновь спустилась вниз, стараясь спастись от человека, который кричал на нее и угрожал ей, почему же она просто не выбежала за дверь и не уехала домой?

Голос Альтшулера зазвучал на полную мощь:

– Даже если вы поверите в выдуманную ею историю, ту историю с кочергой, все равно обвиняемая не выполнила обязанности отступить! Она провоцировала доктора!

Резким жестом руки обвинитель указал на Джонни Фей, которая сидела неподвижно, с каменным лицом.

– Там сидит настоящий монстр! Женщина без чести, не способная испытывать угрызения совести! Вероломная! Хитрая! Злобная! Изобретательная! Это хладнокровная убийца, и я прошу вас от имени штата Техас и во имя высшей справедливости признать ее виновной в убийстве! Не в простом убийстве, совершенном с целью самообороны, а в убийстве предумышленном.

Уоррену хотелось заапладировать. Аминь! – подумал он. Не говори больше ничего, Боб. Ты разделал ее со всех сторон. Теперь просто сядь.

Альтшулер так и поступил.

Судья Бингем кивнул бейлифу, и бейлиф подал знак присяжным заседателям. Те послушно поднялись и последовали за ним через боковую дверь зала, направившись в совещательную комнату суда.

Пожав плечами, обтянутыми синей тканью костюма, Рик посмотрел на Уоррена грустным взглядом. Уоррен же обернулся к Джонни Фей, чье лицо в эту минуту было словно ледяным. Она пристально смотрела на Боба Альтшулера, который рухнул в кресло в нескольких футах от них, рядом со столом обвинения, и теперь прихлебывал воду из бокала.

– Вот сукин сын! – буркнула Джонни Фей. – Я с удовольствием всадила бы пулю промеж его глаз.

В конце концов она обернулась к Уоррену.

– Ну так что, адвокат, мой добрый приятель, что же нам делать теперь?

– Ждать, – холодно сказал Уоррен.

* * *

Оживленный гул голосов придавал проветриваемому кондиционерами залу суда сходство с аэровокзалом. Представители средств массовой информации и простые зрители, юристы и свидетели – все они так или иначе заплатили за вход сюда. Все они предпочитали подождать. В час тридцать бейлиф покинул совещательную комнату, чтобы сходить за сэндвичами, прохладительными напитками и кофе для присяжных.

– А как же насчет ленча для нас? – спросила Джонни Фей у Уоррена.

– Я не голоден. Вы, если хотите, можете спуститься в кафетерий внизу. Только не покидайте здания суда.

– Что означает, когда присяжные так долго не возвращаются? – спросила Джонни Фей.

– Здесь нет каких-то установленных правил на этот счет.

– А после их возвращения, если они посмотрят мне в глаза, – это будет хороший знак, не так ли?

– И на это тоже нет правил. Они могут открыто посмотреть вам в глаза и отправить на пожизненное заключение. А могут войти с опущенными головами, стыдясь того, что вынесли вердикт о вашей невиновности.