Следствие ведет Россана - [31]
Бесшумно, стараясь ни за что не задеть, она скользнула в ту часть лабиринта, где царила полная тьма. Эти баррикады, должно быть, прислоненные к стене классные доски; чтобы убедиться, она дотронулась до них рукой и улыбнулась. Отслужившие свою службу, старые, выщербленные доски, вынесенные из классов и отправленные сюда, вниз, на пенсию, в компанию любопытных мышей и непочтительных пауков, ткущих свои воздушные мостики, перекинутые с одного конца доски на другой. Вокруг стояла пропитанная пылью тишина, и уличный шум, приглушенный и далекий, доносился сюда как легкий шорох, лишенный эха. В конце коридор расширялся, в эту его часть вела низенькая ступенька. Россана о нее споткнулась и чуть было не растянулась на цементном полу. Тут она увидела, вернее, угадала в темноте несколько дверей и попробовала толкнуть одну из них. Заперто!
И в ту же минуту ей показалось, что из-за соседней двери она слышит какой-то стон, звук голоса не то человеческого, не то звериного, от которого она оцепенела.
— Кто… кто там? — пролепетала Россана.
Молчание, и эта тишина была страшнее всякого шума. Она затаила дыхание, ей казалось, что там, за дверью, кто-то прислушивается, кто-то устроил ей засаду в сырой темноте этого полуподвала. Россана осторожно сместилась на шаг — два влево: она чувствовала, что достаточно самой малости — и она опрометью кинется отсюда на скорости восемьдесят километров в час и еще, может быть, будет вопить при этом во всю глотку от страха, как самая последняя дура.
— Есть там кто-нибудь? — отважилась она спросить еще раз, и теперь протяжный стон — почти всхлип — вылился в одно еле различимое слово:
— Помогите!
— Дядюшка Пьеро, это ты? — спросила она, прильнув лицом к двери, которая чуточку поддалась — настолько, насколько позволяла цепочка. Заглянув в щелку, Россана убедилась, что ее невероятная догадка оказалась правдой.
«Задача номер один: вытащить его отсюда», — решительно сказала себе Россана и, отбросив всякую предосторожность, поискала выключатель и зажгла электричество. Это была одна из тех слабеньких лампочек, что горят в подвалах, — высоко под потолком, покрытая многолетней пылью и копотью. Но ее света было достаточно. Среди окружающего хлама она нашла то, что ей было сейчас необходимо: боковину от парты, массивного, хорошо выдержанного дерева.
— Теперь уж не делают больше таких вещей, дядюшка Пьеро, — сказала она, обращаясь к закрытой двери, хоть и знала, что старик не слышит ее, а если и услышит — все равно не поймет. Несколько секунд она разглядывала цепочку, тоненькую и проржавевшую, — запор поистине смехотворный.
— Держись! Иду на помощь! — объявила она, высоко занеся доску и выжидая, когда по улице протарахтит какой-нибудь грузовик или пройдет автобус: остановка была как раз перед школой.
От первого удара одно из колец, державших цепочку, сильно погнулось; при втором она не попала по цели, доска лишь скользнула по двери, но от третьего удара цепочка отлетела вся целиком. Блеснула даже маленькая искра, наполнившая сердце Россаны пьянящей радостью.
Она распахнула дверь и склонилась над несчастным стариком, скрючившимся на полу у стены крошечной каморки. Состояние его было ужасным, но у него все же хватило сил и ясности ума, чтобы открыть глаза. Часто мигая, он глядел на нее, пытаясь узнать, и от этого усилия его глаза, уже давно отвыкшие от света, начали слезиться.
— Пока что отложим официальное знакомство, — взяв его за руки, ласково сказала Россана.
Она не знала, что делать: взвалить беднягу на плечи ей было не под силу, но и волочить его по каменному полу через все это нескончаемое грязное подземелье она тоже не могла. Пока что самое главное было — вытащить узника из этой тесной и вонючей норы.
— Ну, смелее!
— Да-да, — пробормотал старик, взволнованный и возбужденный.
Россана чуть не расплакалась, глядя, как он, поднявшись на ноги, пытается пойти, делает мелкие, неуверенные шажки, совсем как ребенок, который только учится ходить, — это было похоже на воскрешение мертвого. Ее переполняла такая радость и волнение, что она даже не вздрогнула, когда вдруг услышала прямо у себя за спиной голос:
— Молодец! А что ж ты теперь будешь делать?
Позади нее стоял Джанфранко с графином воды в одной руке и с топором на коротком топорище в другой. Не отрывая от нее взгляда, он, согнув колени, поставил графин на пол. Собрав все свое хладнокровие, Россана презрительно улыбнулась. Но положение было поистине отчаянным.
— Значит, это ты был сообщником? Я так и думала, — проговорила она.
Сторож смотрел на нее с серьезным видом, плотно сжав губы. На старика он не обращал никакого внимания.
— А как ты догадалась?
— Помнишь тот день, когда его похитили? Ты чем занимался в тот момент, когда мои приятели вошли в вестибюль, а около подъезда какие-то бандиты набросились на дядюшку Пьеро? Ты подметал пол, а ведь обычно ты торчишь у дверей и дожидаешься, пока все не войдут, и уборку никогда не начинаешь раньше девяти. А когда ребята выскочили обратно на улицу, ты что делал? Ты себе преспокойненько остался внутри, чтобы потом тебя не тягали в свидетели, а главное, ты знал, что эти мерзавцы могут начать стрельбу, и вовсе не хотел схлопотать себе пулю. Ведь верно, Джанфранко?
