Следствие в Заболочи - [10]

Виталий бросил сигарету в снег, быстрый щипок и струйка дыма, всё, что осталось от окурка. А ведь он давно завязал с курением. Денис потушил свою красиво – о подошву ботинка. Всё ему надо делать, не как все. Вадим Евгеньевич притушил о домик колодца, напомнив мне этим движением, что в нескольких метрах от нас лежит труп, пусть и вздорного нехорошего человека, но…труп.

Оля отбросила окурок щелчком, и он улетел в темноту. Светлана закурила вторую. Полина единственная из женщин оказалась некурящей. Надо было возвращаться в дом, чтобы отогреться, и принять согревающее вовнутрь.

«Наверное, всё же, подумают на меня, что это моих рук дело, – мелькнуло в голове, когда шёл со всеми на веранду, – ведь это я устроил необязательное празднование, чего не делал ранее никогда, да и состав его участников очень необычен, и отрицай – не отрицай, кто знает, пригласил ли я Крючка или нет? Может, устроил ему здесь западню и зверски расправился. Я заявил, что не приглашал, а кто слышал? Он пришел, а я его впустил, предложил сесть. Что же он делал потом? Как сидел, помню, но вот, когда он исчез и с кем? Этого я никак вспомнить не мог. Народа много и, если сначала все сидели довольно плотно, то после того, как встретили Новый год, всё смешалось.

Люди стали входить, выходить. Но, может, кто-то и засек момент его выхода?»

– Прытче, прытче рассаживайтесь, – прервал мои мысли Андреич, обращаясь сразу ко всем присутствующим, – у нас, ох, как много работы.

– А что ты ещё собираешься делать? – удивленно спросил я, полагая, что всё ограничилось разговорами о мотивах.

– Извини, Григорич, – он приложил свою кряжистую руку с толстыми коричнево-чёрными толстыми ногтями к сердцу, хитро прищурился, – я не могу выдать все секреты следствия.

– Во, как! – подумал я, – Андреич вошел в роль.

– У нас ещё остались Роман и Полина, Денис и Света, – и он повернулся к Роману, маленькому крепко сбитому моложавому человеку за сорок с черными усами и густыми волосами.

– У тебя мотивом может быть ревность. Слышал я, ёлки зелёные, что застал ты жену с Крючком в необычной ситуации. Говори прямо, застал?

Роман явно был смущен.

– А тебе какое дело? Что ты сплетни собираешь? Да, если бы я его застал с Полиной, тут же, и задавил, и никто бы мне ничего не сделал…

– Посадили бы, – тихо возразил Вадим Евгеньевич, – обязательно посадили.

– А за что? – голос Романа гремел и летел над деревней, застревая в штакетинах пустых участков.

Полина сидела красная, крашенные короткие желтые волосы растрепались. Вдруг она вскинула голову, зло посмотрела на Андреича. – Так значит, у меня нет мотива, раз говоришь, что я его любовница?

– А вот и нет! Кабы гладко у вас всё было… Ан, нет. Ведь бросил он тебя. К Светке начал ходить.

– Да? – не выдержала Светлана, бросив быстрый взгляд на Дениса. – Ты что это хочешь сказать, что роман у меня с ним был?

– А, почём нет? – прищурился Андреич, скривившись, как будто сглотнул кислое. – Ведь ухаживал он за тобой, каждый день одно время к вам с Денисом шастал. Картошку с молоком носил? Третёвость сам видел.

– Ну, носил. Я ведь покупала. И третьего дня тоже.

– Покупала, не покупала, а носил. А ведь это явный конфликт с тёткой его, хозяйкой, так сказать, не только козы, но и всего другого: и огород, всё ей осталось по наследству. Она продавала всё сама, и всем сказала, чтобы у племяшки ея не покупать. Он в хозяйстве участия не принимал. Что ты у неё купить не могла, что на уворованное польстилась?

– Я не знала…. Ну, это не твое дело. У кого хочу, у того и покупаю, – подвела итог Света. Чёрная чёлка, как у девочки, прикрыла её лоб, на котором уже можно было без труда разглядеть первые морщинки.

– А, могёт быть, – не унимался Андреич, – это и мотив. Не брал, не брал он с тебя денежек, а потом, как потребует, да ещё и Денису пригрозил сказать.

– Так заплатили бы и всё. Ещё и посмеялись, – весело отреагировала Света.

Андреич проигнорировал последнее замечание. Он о чём-то думал. Его чёрные от постоянной работы в земле разработанные пальцы жёстко сжимали вилку, которой он так и не воспользовался.

Я предложил: – А, ты, поешь.

На что он лишь отмахнулся: – Вчерась ел, – и решительно добавил, – Григорич, бери фонарик, пойдём осматривать место происшествия, – неожиданно оборвал он допрос. – Черныш, за мной!

Я взял у Вадима фонарь, верёвку, включил наружное освещёние, и мы вышли через сарай на улицу.

– Что хочешь найти, Андреич? – спросил я для разговора. Но беседы не получилось.

– Посмотрим, – отреагировал он кратко. – Ты стой здесь, – указал он на место, где мы курили у колодца. Здесь так надысь натоптали, что ухудшить ничего уже невозможно.

– Черныш, вперёд! Искай! – отобрав у меня фонарь, Андреич шагнул в глубокий снег за колодец, но пёс его опередил, и действительно сунул голову в снежную кучу, нанесённую ветром у колодца, потом поднял её в небо и, вдруг, заскулил, запел. Песня его перешла в то, что и лаем не назовёшь, скорее, потявкивание. Андреич шагнул к нему, и, наклонившись, опустил руку в сугроб за колодцем, пошарил и достал бутылку, на дне которой бултыхалась прозрачная жидкость. Он поднёс горлышко к носу и понюхал: – Водка. – Снова опустил руку в снег и извлек, как фокусник, два стаканчика, один в другом.