Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы - [9]

Понимали ли бойцы смысл происходящего? То, что они были испуганы, находились в состоянии сильнейшего стресса, вполне объяснимо. Любой на их месте испытал бы то же самое. Они видели людей, бегущих следом за БМП, слышали крики: «Убийцы! Фашисты!» Возможно, если бы в то мгновение бойцы десанта дрогнули, поддались бы панике, число жертв исчислялось бы десятками, а может быть, и сотнями…

Опасаясь повторения ситуации, боец направил автомат в проем люка. Убедившись, что в нем никого нет, десантник произвел второй выстрел в воздух. Он не предполагал, что из-за разрушения стопора правой кормовой двери десанта незафиксированная стальная панель люка пересечется с траекторией пули.

Из материалов следствия:

«В результате разрушения оболочки пули огнестрельные ранения различной тяжести получили Хрюнов, Эстров, Вере-тильный, Чурин, Рыбарж, а Владимир Усов получил смертельное ранение в голову, и уже мертвым был раздавлен гусеницами БМП 536».

«Мы горим, выпрыгивай!»

Экипаж не мог понять, что люди, бежавшие следом за БМП, пытались снять безжизненное тело Комаря, свисавшее из люка десанта. Машину закидывали бутылками с зажигательной смесью. БМП вспыхнула, огонь стал прорываться во внутренние отсеки, где находился боекомплект. Бойцы задыхались от едкого дыма. Командир машины сержант Семеняга отдал команду: «К машине!» Этот приказ на гражданском языке означает примерно следующее: «Выпрыгивайте из машины, занимайте круговую оборону!»

Больше всего досталось механику-водителю. Как только он распахнул люк и выбрался на воздух, на него тут же выплеснули бензин и подожгли. Комбинезон вспыхнул, как факел… Подоспевшие товарищи сбили огонь и спасли бойца. Тем не менее, он получил серьезные ожоги рук и предплечий и позже проходил курс лечения в больнице. Пострадали и другие члены экипажа БМП 536. Бойцы пытались объяснить, что в машине находится боекомплект, который в любой момент может взорваться. Но их голоса тонули в криках возмущенной толпы.

Не выдержав натиска, экипаж БМП 536 стал отходить к другим машинам. В солдат полетели камни, бутылки, металлическая арматура. Экипаж сожженной БМП, как его учили, двигался тесным кольцом, занимал оборону «спиной к спине» и производил предупредительные выстрелы в воздух. Вокруг было много корреспондентов телевидения, журналистов, людей с видеокамерами. Позже детали происходящего можно было увидеть на экранах.

Один из стоявших неподалеку молодых людей, Илья Кричевский, бросил камень в БМП, сделал шаг вперед с поднятыми вверх кулаками и упал как подкошенный. Случайная пуля попала ему в голову. Смерть была мгновенной… Гибель Кричевского немного охладила наиболее агрессивно настроенных людей. Солдаты прекратили стрельбу, отошли в тоннель, а затем к зданию Верховного Совета РСФСР.

— Дело о гибели Комаря, Усова и Кричевского было необычным, — вспоминает то время старший следователь прокуратуры Москвы Валентина Фокина — самый информированный об этом деле человек. — Во-первых, никогда раньше мы не сталкивались с такими объемами работы. Сотни людей были свидетелями гибели парней. Нам звонили по телефону, приезжали в прокуратуру, присылали письма и телеграммы. Мы опросили более двухсот свидетелей, чьи показания легли в основу расследования. В распоряжении следователей были фото- и видеоматериалы. Проводились следственные эксперименты, медицинские, баллистические и военно-уставные экспертизы. Требовалось выяснить соответствие действий военнослужащих существующим законам.

По крупицам, с большим трудом, составлялась картина происшедшего. Но следствие проходило в крайне нервозной обстановке. В стране де-факто было двоевластие: не имеющий реальной силы Горбачев и поддерживаемый большинством россиян Ельцин. Размежевание продолжалось, люди все еще находились в напряжении. Арестованные члены ГКЧП сидели в камерах следственного изолятора «Матросская тишина»… В такой ситуации решение по делу о гибели трех парней в трагическую ночь 21 августа приобретало политический смысл. Оценка действий военных могла стать катализатором нового противостояния в обществе, привести к непредсказуемым последствиям.

— Были звонки с угрозами, — вспоминает Валентина Николаевна, — скрытыми и вполне реальными. У входа в прокуратуру на Новокузнецкой улице возникали митинги, выставлялись пикеты. В какой-то момент мне стало не по себе. Выходила из метро «Павелецкая» и оглядывалась по сторонам, на всякий случай… Тогда у меня впервые возникло чувство, что за спиной никого нет. Оступись, сделай ошибку, и все — поддержать некому. Я одна и могу рассчитывать только на свои силы.

Из материалов следствия:

«При общей оценке действий военнослужащих в той сложной обстановке военно-уставная экспертиза пришла к следующим выводам: «Хотя имели место отдельные незначительные нарушения и отклонения от требований руководящих документов по организации, подготовке и практическому выполнению задач первого мотострелкового батальона, в то же время офицеры и личный состав действовали в соответствии с ранее разработанными планами, приказами и распоряжениями своих командиров и старших начальников, а также согласно предусмотренной этими планами и приказами, предшествующей событиям 19–21 августа 1991 года подготовкой.