Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы - [6]

Рассказать можно многое, но это личное, и поэтому ограничусь основными событиями. Окончил школу, пошел в армию. Первоначально нас определили в авиацию, но потом почему-то я оказался в Пермской области и прослужил там все два года в тайге, медвежьем углу, — во внутренних войсках, которые охраняли исправительнотрудовую колонию. Кстати, тот опыт мне тоже пригодился, дал представление о том, что большинству моих сверстников было тогда абсолютно неизвестно.

После увольнения в запас я пошел работать в военный суд и поступил во Всесоюзный заочный юридический институт. Ныне это Московская государственная юридическая академия. Окончил ее с отличием, параллельно с 1976 года работая в прокуратуре Москвы. Стажировался в прокуратуре Тушинского района, был прокурором по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел, а затем и начальником этого отдела. Потом был назначен прокурором Перовского района столицы, руководил организационно-контрольным управлением. С 1995 по 2001 год занимал должность заместителя прокурора города Москвы. После ухода из прокуратуры в 2001 году работал в Минюсте РФ заместителем начальника управления по Москве, а затем заместителем руководителя Главного управления Федеральной регистрационной службы по Москве. В июле 2006 года назначен прокурором города Москвы.

— Были, наверное, дела, которые врезались в память?

— Конечно, были. И первое свое дело я хорошо помню. Многое из того, что тогда было чрезвычайно серьезно, теперь кажется какой-то мелочью, незначительным, пустяковым делом. Сейчас жизнь изменилась. Но от тех самых пустяков в то время зависели судьбы людей. И воспринимались дела совсем по-иному. Причем позже, когда я стал опытнее и разглядел связи и механизм взаимоотношения людей, некоторые из них получили другое звучание, уже не кажутся мелкими и незначительными.

В Перовском районе, например, мы пытались изменить ситуацию с подростковой преступностью, разработали программу, и что-то стало получаться, пошли реальные результаты. Были и другие примеры. Но это особый разговор.

Особо я выделил бы события, которые для его участников, свидетелей, просто москвичей стали точкой отсчета, перевернули представление очень о многом. Совсем по-иному проявились масштабы зла, которые человек способен причинить человеку. Я имею в виду взрывы жилых домов в Москве. Отлично помню тот день. Точнее, была ночь. Взрыв на улице Гурьянова произошел в 00.02… Позвонил дежурный прокурор, сказал, что произошел взрыв в доме. Ну, до этого взрывы тоже случались: бытовой газ, кто-то там гранату вешал на дверь, технические коммуникации рвались… И вот то, что я увидел, меня потрясло.

Не было никакого опыта рассмотрения подобных дел, соответствующих методик, специального оборудования, палаток, планов. Огромная территория, покрытая мраком, — свет отключился… И провал между домами, в котором возвышается груда чего-то. Ощущение ужаса. Но растерянности не было — может быть, на минуту, не более. Мы посовещались, определили стратегию, начали распределять силы. Это потом нам начали помогать. Прислали машину криминалисты Генпрокуратуры, ФСБ… Работа была колоссальная. Никогда раньше я не видел столько убитых людей, не испытывал такие чувства.

А потом через четыре дня случился новый взрыв на Каширском шоссе. Там тоже большие жертвы, страшные картины. И еще лил дождь, мелкий и холодный. Казалось, что ему не будет конца, и временами появлялось ощущение приближающегося конца света. Кстати, взрыв был такой силы, что радиатор отопления, вылетевший из взорванного дома, мы нашли в километре от места трагедии.

Знаете, прошло уже много лет, но я до сих пор не могу спокойно говорить о тех событиях.

— Юрий Юрьевич, среди ваших коллег были люди, которые, на ваш взгляд, являются эталоном профессионализма, безукоризненного отношения к делу, долгу?

— Таких людей очень много. Но история прокуратуры Москвы — это история нашего государства, со всеми издержками времени, трагедиями и несчастьями. Так, сведений о первом прокуроре почти нет. Нельзя же считать черточку между датами рождения и смерти «биографией»? То же самое можно сказать и о многих других. Поэтому я не могу претендовать на истину в последней инстанции.

По моему глубокому убеждению, наша профессия сама «калибрует» людей. И в конце концов остаются самые достойные, те, кто работает не за страх, а за совесть, невзирая на трудности, нагрузки, особую специфическую обстановку службы. Поэтому я ограничусь двумя именами. Среди тех, с кем меня сводила жизнь, я бы отметил Михаила Григорьевича Малькова, который возглавлял прокуратуру Москвы с 1961 по 1983 год. По-моему, эти цифры говорят сами за себя и в каком-то дополнительном комментарии не нуждаются. Мальков был удивительным человеком и руководителем. Нашим мудрым отцом.

Не могу не вспомнить и Геннадия Семеновича Пономарева. Он проработал прокурором не так долго, но досталось ему, вероятно, самое сложное время — перестройка, путч, безвластие и кульминация ельцинского безвременья. Он не дал втянуть прокуратуру Москвы в политические дрязги, остался человеком чести и достоинства. Каждый, кто с ним работал, сможет подписаться под этими словами. Опыт его работы — урок нравственного служения прокуратуре. Именно служения, никак не ниже…