Следствие не закончено - [59]

— Ты с ума сошел!

Но Михаил, казалось, даже не услышал возмущенного возгласа Маши-крохотули:

— Нашел чему радоваться!

— Простой вопрос: вот ты, Маша, и Фридрих с Васеной, и эти Малыши-разбойники, и вообще — неужели всех вас вполне удовлетворяет такая жизнь?

Вопрос для всех комсомольцев оказался настолько неожиданным, что ответ последовал после довольно продолжительной паузы. И даже не ответ.

— Постой, постой: ты что же — считаешь, что мы плохо живем? — задала Михаилу встречный и настораживающий вопрос Маша Крохоткова.

— А кого, интересно, в областной газете назвали преуве… премноже…

Так как Ярулла запнулся на трудном слове, за него торжественно отчеканил Глеб Малышев:

— Преумножателями — во как!.. Конечно, звезд с неба мы не хватаем, н-но, дорогие дамы и господа…

— А надо хватать! — горячо и, как всем показалось, сердито перебил Глеба Михаил. Помолчал, насупясь, и совсем уж неожиданно рассмеялся. — Испугались!.. Ну, небесные-то светила, так и быть, оставим космонавтам. Но ведь звезды существуют и на нашей советской земле!

— Правильно, даже в песне поется: звезды алые Московского Кремля!

— А звездочка героя: всем звездам — звезда!

— То-то и оно-то.

Михаил отставил стул, неторопливо подошел к столику, на котором лежали два отливающих янтарем антоновских яблока, плитка шоколада «Золотой ярлык», еще плитка — «Аленушка», три одинаковых пачки печенья, завернутая в целлофан вареная курица и стоял в стакане букетик душистого горошка. Почти каждый член молодежной бригады пришел навестить больного товарища не с пустыми руками, оно и набралось. Цветы, конечно, принесла Маша-крохотуля, а курицу лично прирезала и отварила хозяйственная Васена Луковцева.

Михаил взял стакан с цветами, понюхал. Обратно поставил. Было видно, что бригадир под перекрестными взглядами выражающих живейшую заинтересованность глаз почувствовал вообще-то несвойственное ему состояние стеснительности.

И заговорил, словно бы оправдываясь:

— Вот еще недавно произошел у меня весьма любопытный разговор с одним… старым солдатом. С отцом, короче говоря.

— А разве он не генерал, твой отец? — удивилась Крохоткова.

— Можно и так. Но дело не в звании: вон у Фридриха отец простой ефрейтор…

— Не ефрейтор, а старший сержант! — строго поправил Веретенников.

— Извини, Фридрих, оговорился: старший сержант и к тому же кавалер ордена Славы!

— Двух степеней! — на этот раз Михаила поправила Васена Луковцева, поскольку речь зашла о будущем свекре.

— И мой батя… тоже… — Хотя Митька произнес эти слова почти шепотом, их услышали все.

— Ну, вот видите… А вы не задумывались над тем, почему сейчас, хотя уже давным-давно закончилась война, все выше и выше ценится этот солдатский орден?.. И все больше и больше уважают в нашей стране кавалеров ордена Славы?

Снова возникла пауза.

И снова неожиданными для всех оказались слова Михаила:

— А вы знаете, что больше семидесяти процентов награжденных в годы войны этим орденом были солдаты и младшие командиры вашего возраста? И моложе еще. И большинство комсомольцы! На это — что скажете?

Ну что тут скажешь?

Первым отозвался Ярулла. Правда, отозвался уклончиво:

— У нас в Салавате говорят: будь ты первеющим джигитом, а на овце за конем не угонишься.

— Вот именно, — поддакнул Ярулле один из «малышек». — Оно ведь и время тогда было для нашего брата, прямо скажем… подходящее. Или грудь в крестах, или голова в кустах!

— А к чему, Миша, ты затеял весь этот разговор? — спросила Крохоткова. Недовольно спросила: почувствовала девушка, как внутренне напрягся, вспомнив отца, ее Митюша.

Михаил ответил не сразу. И заговорил, словно стесняясь:

— Вот когда я спросил: удовлетворяет ли вас такая жизнь? — я, очевидно, не точно сформулировал вопрос… Конечно, жаловаться на жизнь до сих пор у нас не было никаких оснований. Да и после того, что случилось… Думаю, что не ошибусь, если скажу, что за эти два дня каждый из вас отчетливо ощутил локоть товарища. Кстати, и это выражение тоже зародилось в годы войны…

— Это когда наша пехота в атаку шла. На фашистов! — подтвердил Фридрих Веретенников.

— Правильно. Ну, а кто или что мешает нам — таким же, по сути, пехотинцам — и сегодня идти в атаку?

— А на кого?

Этот недоуменный вопрос вырвался сразу у нескольких.

— На самих себя в первую очередь, — ответил Михаил, чем окончательно сбил ребят с толку. И только Небогатиков первым понял, куда клонит бригадир молодежной бригады.

— Верно. Очень верно говорит Михаил Иванович. И незачем далеко ходить: да сумей ваш товарищ Дмитрий Небогатиков в опасный момент резануть Митьку-свистуна…

Митька попытался приподняться, но Маша-крохотуля мягко и вместе с тем властно удержала его.

— Это еще что?!

— Лежи, лежи, Митя… И еще пример: разве трудовые звезды экскаваторщика Владимира Фоменкова или того председателя колхоза… ну, из вчерашней газеты, длиннющая такая фамилия…

— Чересседельников, — подсказала Васена. — Из нашенского района он. И что удивительно: ведь всю войну мужик провоевал в артиллерии! Не то каким-то заряжающим, не то… словом, вроде подсобника. Ну и заслужил только медаль «За отвагу» и еще три медальки за освобождение городов. А вернулся домой к своей Настене и — приходи, кума, любоваться! — полным героем оказался наш Серафим Семенович Чересседельников:!