Следствие не закончено - [29]

А кого можно поставить рядом с Лениным?

И много ли найдется среди миллионов членов нашей партия таких товарищей, к которым без всяких оговорок можно применить самое высокое для коммуниста звание:

Ленинец!

И эти, торжественно провозглашенные Пахомчиком слова большинством присутствующих были восприняты с должным вниманием и пониманием.

Однако в дальнейшем…

— …Прежде чем перейти непосредственно к нашим светоградским делам, я позволю себе огласить один документ, поразивший лично меня своим, хочется сказать, будничным величием. Вот:

«Управление делами Совета Народных Комиссаров удостоверяет, что председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) занимается умственным трудом неограниченное число часов, ввиду чего он имеет право пользоваться продовольственной и хлебной карточкой первой категории.

Управляющий делами СНК Бонч-Бруевич».

О чем говорит этот документ, товарищи?

Пахомчик выжидающе оглядел ряды кресел, плотно заполненные настороженно присмиревшими людьми: «Интересно, к чему он речь клонит, этот блюститель? »

Как это ни странно, но после оглашения ленинского документа пребывание в зале только что законченного отделкой Дворца культуры кое-кому показалось стеснительным. А из задних рядов донесся возглас:

— То ж время было другое! Разбираться надо!

Словно обидело кого-то из товарищей напоминание.

— Верно, и время было иное, и… — Пахомчик перевернул несколько страничек лежавшего перед ним на переставной трибуне блокнота.

— А вот другой документ, правда, уже не имеющий исторического значения, но, на мой взгляд, вполне злободневный: датирован октябрем прошлого, между прочим, небывало урожайного для нашей области года. Ну, полностью цитировать эту выписку из протокола я не имею полномочий, но весьма поучителен и как-то свежо звучит оргвывод: учитывая, что товарищ… ну, скажем, К. использовал высокое служебное положение и доверие партийной организации в корыстных целях, вывести товарища К. из состава членов обкома, снять с занимаемой должности и поставить перед прокуратурой вопрос о привлечении его к уголовной ответственности… Вот так!

Наверное, минуту в зале накипало возмущение. Затем, перебивая друг друга, зазвучали голоса:

— Правильно!

— Давно бы надо… некоторых!

— А что это за товарищ К.?

— Огласите решение полностью!

— И в газете надо опубликовать, чтобы…

— А на мой характер — шлепнуть как мародера, и точка!

Пахомчик выдержал паузу, ожидая, когда утихнет гневное возбуждение, затем продолжил:

— Дело, товарищи, тут не в одиночном нарушении нашей гуманистической законности. И я сопоставил два документа не затем, чтобы еще раз подчеркнуть подлинную человечность гения, а мелкого делягу пригвоздить к позорному столбу: ведь, по сути, он сам и уже давно вывел себя не только из обкома, но и из рядов Ленинской партии.

Но ведь еще в прошлом веке одним из философов было высказано такое, как мне представляется, довольно обоснованное суждение, что всякая собственность, по сути, кража. Однако, как это ли прискорбно, приходится признавать, что и в нашем социалистическом обществе находятся товарищи, которые, проповедуя вот с такой трибуны чуть ли не аскетизм, в домашности начали заметно обрастать, так сказать, жирком личного благополучия. А ведь именно повышенное тяготение к житейским благам порождает чаще всего различные виды лихоимства и стяжательства. И мне, по роду моей профилактической деятельности, не раз приходилось сталкиваться с такими подпочвенными явлениями, которые говорят о том, что и в нашем Светограде — городе подлинно социалистической формации! — по соседству с бригадами коммунистического труда орудуют темные дельцы. Да, товарищи, именно темные дельцы!..

И хотя, дав такую затравку, сам Пахомчик никого из присутствующих на партактиве персонально не задел, его доклад вызвал оживленные прения. И особенно оживило актив выступление председателя глубинного колхоза «Партизанская слава» Степана Федоровича Крутогорова. Этот мужичок твердо фронтового постава, с лицом, густо крапленным пороховой синью, дал прикурить не только снабженцам, что вообще-то уже стало в порядке вещей, но и кое-кому из деятелей, восседавших на почетных стульях президиума:

— Вот вы, дорогие товарищи, недостатки-то до сих пор высматриваете в подзорную трубу, а лучше бы приспособить для этого дела микроскоп. Ведь иногда они под носом у вас творятся — темные делишки!..

С нарастающим вниманием прослушал и доклад и прения Кузьма Петрович Добродеев. По-деловому немногословный и требовательный в своем служебном кабинете, Добродеев совершенно преображался, когда ему приходилось выступать на многолюдстве: умел, да и любил Кузьма Петрович щегольнуть перед народом своей действительно широкой и разносторонней осведомленностью. И даже когда приходилось высказываться по такому весьма осложнившемуся вопросу, как международное положение, он не перегружал свою речь цитатами из широкоизвестных источников: словно застольную беседу вел. И повеселить умел аудиторию хлестким словечком или неожиданным сравнением.

Вот и сегодня Добродеев нацелился было, по ходячему выражению, «толкнуть речугу». И даже выписал на отдельный листок два подходящих к случаю изречения: из басни Крылова «Кот и Повар» и сказки Салтыкова-Щедрина.