Следствие, которое не состоялось - [2]

От этого светлого воспоминания лицо Кристофера весело засияло, что вызвало хмурые и враждебные взгляды случайных прохожих. И действительно, чему радоваться, если в Лондоне лютует чума? Но пусть она минует нас! Кстати, для старого Джона не мешало бы купить отличного табаку и пузатенькую бутылку рому из черного, как пиратский флаг, стекла. Не забыть бы!

Теперь в Дептфорде на приколе будет два привыкших ко всему скитальца "Золотая лань", притянутая к причалу толстыми конопляными швартовами, изготовленными в холодной Московии, и он, Кристофер, привязанный к месту не менее крепкими узами подписки о невыезде. Что ж, для всех слишком любопытных он будет только лишь работать над поэмой "Геро и Леандр", ведь никому не известно, что сейчас в Дептфорде находится его дальний родственник, денежный купец Московской компании Энтони Марло, который с присущей ему предусмотрительной старательностью готовится в очередное плавание для выгодного торга с царем Иоанном. Май - именно тот месяц, когда следует отправляться к застывшим от морозов берегам Руси.

- Прекрасно! В случае чего...

А вот если бы в Дептфорде был сейчас еще и сэр Френсис Дрейк, то он, Кристофер, безусловно, не имел бы ни минуты свободного времени. Кого бы мог испугаться легендарный победитель Великой Армады? Кого? Если сэра Френсиса не страшили даже все вместе взятые испанские галеоны с приготовленными на каждой рее петлями для шеи этого захватчика, дерзко напавшего на Кадикс, укрепленную крепостями стоянку флота испанского короля Филиппа Второго. Кристофера немедленно затащили бы в компанию гуляк, пожалованных королевскими грамотами пиратов, способных опорожнить кружками целое море.

Марло с удовольствием припомнил, как пять лет тому назад бывшие пираты пировали во всех корчмах Лондона в честь победы над Великой Армадой мадридского маньяка, щедро швыряя на дубовые столы золотые гинеи из королевской сокровищницы. Раскрасневшийся от горячего, словно костер, пунша, адмирал Френсис Дрейк (черт возьми, уже - сэр Френсис, ибо именно в тот самый день был посвящен королевой в рыцарское звание!), так вот, этот прославленный по всем морям и океанам пират, тяжело покачиваясь, как военный фрегат с разодранными парусами на морской волне, шлепнул Кристофера по плечу и рявкнул, вытаращив для убедительности глаза:

- Мой юный друг, с тобою я плечо к плечу пошел бы на абордаж! А моя "Золотая лань" давно нуждается в хорошем картографе!

- Картежнике! - крикнул пьяный, словно козел в бочке с ромом, сэр Фробишер, приподнявший вдруг седую голову от стола, где она до сих пор мирно храпела среди объедков.

- Картографе! - твердо выговорил сэр Френсис. Он поднял вверх кружку с пуншем и кусок горячей баранины, насаженный на адмиральский кортик, а затем раскатисто громыхнул, будто на корабельной палубе: - Виват нашему юному другу!

Подгулявший сэр Френсис полез было целоваться, но между его ногами на каждом шагу путалась рыцарская шпага с золотым эфесом и то и дело вываливались засунутые, казалось бы, надежно за широкий пояс пистолеты с серебряной насечкой. Один из них выстрелил, и пуля разнесла вдребезги чью-то посуду.

А сэр Френсис, не сообразив, что к чему, яростно заорал:

- Кто стрелял? Кто из вас, корабельных крыс, желает посушиться на солнышке? Реи "Золотой лани" давно соскучились по висельникам!

- У меня тут где-то есть хорошая веревка, - сообщил сэр Фробишер, которого опять разбудил этот случайный выстрел.

Тогда Кристофер, чтобы шуткой отвлечь чрезвычайно профессиональный разговор о рее и веревке, наискось перевязал левый глаз черной лентой и хриплым голосом простуженного морского волка рыкнул:

- Когда я имел честь служить под защитой сэра Френсиса Дрейка, я глядел на свет одним прицельным глазом! Но теперь, когда я служу под защитой сэра Френсиса Уолсингема, - тут он браво сорвал повязку, - я должен глядеть в оба!

Имя государственного секретаря королевы Елизаветы, всемогущего шефа Си-Ай-Си, человека, который, благодаря осведомленности своих агентов, изучил испанскую армаду лучше, чем ее адмирал - герцог Медина Сидония, произвело на гуляк нужное впечатление.

- Виват сэру Френсису Уолсингему! - хватая чужую кружку, заорал предводитель джентльменов удачи.

Пушки адмиралов Дрейка, Гокинса, Фробишера, Гринвилла и Камберленда пустили на усеянное скалами дно Ла-Манша шестьдесят три испанских корабля из ста двадцати, составлявших Великую Армаду. Но знает ли побагровевший от выпитого флотоводец, что один из самых крупных галеонов, который имел на борту тысячу солдат, был уничтожен его "юным другом"? Навряд ли, потому что даже в отчете о выполнении этой деликатной акции, отправленном английским послом в Шотландии сэром Вильямом Эшби Уолсингему, Кристофер был осторожно поименован "особой, известной Вашей Светлости".

А что? То было тоже очень смелое, хотя и отчаянно рискованное дело, хождение по лезвию ножа.

Остатки разгромленной Великой Армады, блокированные английской эскадрой на западном побережье Ла-Манша, возвращались в Испанию, огибая восточные берега Альбиона [Альбион - давнее название Англии], а потом - враждебные британской короне Шотландию и Ирландию. Путь был долгим, но казался дону Медина Сидония безопасным. И вот в заливе Тобермюри, на Гебридах [Гебриды - группа островов на севере Шотландии], бросил якорь грозный, в четыре этажа ощетинившийся по бортам пушками, испанский галеон. Воинственные горные кланы, которые поклялись мстить за казненную год тому назад королеву Марию Стюарт, сразу же зашевелились. Война могла вспыхнуть снова, если бы остатки испанской эскадры объединились с горными кланами, боровшимися за отделение от Англии Шотландии и Ирландии. Это было тем более небезопасно, что английские войска скоплялись на южном побережье Гемпшира, Сессекса и Кента. Сэр Вильям Эшби немедленно отрядил в Лондон гонца с тревожной вестью.