Следствие… - [17]

Государь, в вашем кастелянстве объявилась юная дева, которая утверждает, что к ней являлись святые и передали ей слова господа нашего, чтобы она пошла к вам, сняла осаду с Орлеана и повела вас в Реймс для коронования.

Мы, Роббер де Бодрикур, Бертран де Пуланжи и Жан де Мец, беседовали с ней для выяснения её личности, но она не показалась нам обманщицей или ненормальной. С ней также имел беседу ваш дядя, герцог Лотарингский Карл II и даже вознаградил её четырьмя золотыми…»

Услыхав это сообщение, Карл неожиданно для присутствующих сделал два уверенных шага к секретарю, выхватил письмо, отыскал то место, где было написано о ней, пробежал по нему глазами и, не оборачиваясь к Шартье, спросил:

— Он здесь?

— Кто? — переспросил тот. — Гонец?

— Да. Гонец.

— Здесь, ваше величество.

— Позовите.

Шартье поклонился и вышел. Тотчас вместо него в проёме двери возник фельдъегерь, которого дофин встретил вопросом:

— Она здесь?

— Да, ваше величество.

— Какая она?

— Девчонка, ваше величество… Особенного в ней ничего нет, но хорошенькая.

— Говорит она что?

— Да она больше молчит, чем говорит.

— Ну что-то же она говорит? Не заговаривается?

— Нормально говорит, ваше величество, не заговаривается. Гладко, складно. Справлялась о вашем здоровье…

— Где она?

— На постоялом дворе у Франсуа Колье.

— Ну, хорошо, спасибо, позовите сюда нашего секретаря.

— Слушаюсь, сир, — курьер вышел.

— Что прикажете, ваше величество? — спросил с порога Шартье.

— Оповестите всех членов Совета Дофинэ, что я желаю их видеть вечером за праздничным столом по случаю моего дня рождения.

— Слушаюсь.

Совет Дофинэ

Когда вечером Карл вошёл в зал, то вокруг накрытого стола уже расхаживали сенешал, комендант Шиньона и Орлеанский губернатор Рауль де Гокур; королевский духовник, прелат Жерар Маше; бывший канцлер, а ныне шамбеллан, старик Роббер Ле Масон; граф Антуан Виндом; герцог Жан Алансонский; советник Франсуа Гаривель; советник и президент Счётной Палаты Симон Шарль; коннетабль, маршал Жорж Ла Тремуйль; граф Шарль де Бурбон; канцлер королевства, архиепископ Реймса Реньо де Шартр; казначей Эдмон Рагье; придворный поэт, летописец, дипломат и советник Ален Шартье; советник Персеваль де Буленвилье; граф Бернар Арманьяк; маршал Жискар Буссак; лейб-медик Реньо Тьерри и секретарь Жан Шартье.

— Монсеньоры, — обратился к собравшимся Карл, — я пригласил вас не только по случаю дня моего рождения, но и чтобы обсудить с вами необычное явление. В кастелянстве Вокулёра объявилась дева, которая говорит, будто её послал господь Бог, чтобы снять осаду с Орлеана и короновать меня в Реймсе. Комендант-капитан Бодрикур прислал эту деву к нам. Она здесь, на постоялом дворе, в сопровождении людей капитана. Прошу вас, монсеньёры, за стол, окажите мне честь.

Старик граф де Гокур оживлённо потёр руками и прищурил чёрные, не утратившие живого блеска глаза, обвёл взглядом присутствующих.

Прелат Жерар Маше внешне не проявил оживления, но в глазах его мелькнуло беспокойство, вызванное скорее не самой новостью, а необходимостью высказать сейчас своё мнение, которое могло понравиться дофину, но наверняка не понравиться канцлеру или наоборот.

А у того на старчески бледных щеках выступил фиолетовый румянец, на шее и на лбу проступили вены, а в глазах сверкнул злобный огонь.

На полном, красивом лице коннетабля отразилась ревность; она искривила его налитые красные губы, изломала брови над глазами, полными растерянности и невыразимой обиды.

На лице Ле Масона блуждала улыбка.

Ален Шартье встретил эту новость спокойно; то ли был готов к этому, то ли разучился удивляться.

— Что скажете, монсеньёры? — подал голос Карл.

— Судя по тому, что она заявляет о себе, она намерена лично присутствовать в войсках и участвовать в боевых действиях, ведь одной молитвой — пусть меня извинят господа служители божьи — она вряд ли чего добьётся, — медленно и значительно выговорился граф де Гокур. — Не так ли?

— Наверное, так оно и есть, — ответил Карл.

— Но вы же не знаете, как поступить: принять её или нет? — опять задал вопрос дофину де Гокур.

Карл качнул головой к плечу.

— В конце концов, её судьбу мы можем решить заочно.

— Можем, если отвергнем её миссию априори, — сказал сенешал.

— Желающих помочь королю много. Их, как минимум, половина Франции! Но… — протянул канцлер.

— Но далеко не все добиваются аудиенции. Вы это хотели сказать? Да, данный случай особый — дева заявила о чрезвычайной миссии. Я не знаю, кем она послана. В конце концов, я не против того, чтобы её послал сам Бог. Но бесспорно то, что она таки может принести нам пользу, — сказал Буленвилье.

— О какой пользе вы говорите, мэтр? Мы дни и ночи проводим в молитвах, прося у Всевышнего милости отвести напасти, ниспосланные пастве, за бесчисленные прегрешения. И вдруг, какая-то девчонка возомнила себя посланницей и спасительницей. Неслыханная ересь! — вскипел архиепископ Реймса.

— Плохо молитесь, ваше преосвященство! А её появление в войсках может оказать положительное психологическое воздействие на воинские массы. О ней ходят благоприятные слухи. О ней знают. Её везде ждут. Разумеется, её миссия может быть успешной при условии её приятной наружности, — высказался Буленвилье.