След зомби - [24]

— Кто-то из моих стукнул?

Доктор помотал головой.

— Был у нее в бригаде один деятель… Может, даже и не один, но этот слишком ревнивый оказался. Они же все по ней сохнут…

— И где он теперь? — поинтересовался Мастер невинным тоном.

— Сдох, — невесело усмехнулся Доктор. Так невесело, что Мастер не стал вдаваться в подробности. — Слушай… — В глазах Доктора вдруг проявился искренний и глубокий интерес. — Я все хотел спросить… А как это для вас? Ну, для твоих?

— Быть рядом с сенсами? — догадался Мастер. — Нормально. А как еще? Даже тот инцидент не очень ребят напугал. Конечно, некоторым показалось, что глушить «дырки» усилием воли — немного чересчур. Но тут дело скорее в конкретной личности. Уж очень Леська милая, не вяжется с ней такая мощь. Окажись на Леськином месте Бенни или Крот, парни бы и это скушали. Охота, милый Доктор, формирует у человека хорошую привычку — воспринимать мир таким, какой он есть, и не удивляться, когда он поворачивается к тебе невиданной стороной. Это же для нас вопрос, напрямую связанный с выживанием… Представь — как бы мы охотились, не доверяя сенсам? В способности которых, между прочим, не верит процентов восемьдесят мирного населения. А то и девяносто…

Доктор внимательно слушал. Он немного расслабился и теперь наслаждался общением. Внутренне Мастер вздохнул. «А может, действительно его стукнуть чем-нибудь тяжелым?» Все стало чертовски сложным теперь, когда Мастер узнал, что Олеся — дочь Доктора. Мастер и раньше догадывался, что судьба Доктора сложилась непросто. Но только сейчас он более или менее ощутил, насколько же тесно сплетены в душе старшего друга ненависть и страсть к его загадочной работе. Это живо напомнило Мастеру его собственные рассуждения об аналогичных проблемах охотников. Так что теперь Мастер совершенно не представлял, как себя дальше вести с Доктором, но прекратить разговор не решался, и беседа, на его взгляд, приобретала бредовые интонации.

Тем не менее он продолжал размышлять вслух, чуть ли не слово в слово воспроизводя свои жалобы на нелегкую судьбу охотника, которыми угощал Генерала с Очкариком. И всерьез обрадовался, когда его поток красноречия наконец-то приостановили.

— Ты идеализируешь своих подчиненных, — сказал Доктор. — Конечно, есть среди вас такие же, как ты, — не спорю. Но так относиться к жизни может далеко не каждый. Без ущерба для себя. За этим обычно следует роскошная психопатология…

— Ну, если она не идет в ущерб работе… Мне, например, наш Будда был глубоко симпатичен. Хотя второго такого психа еще поискать…

— Басов действительно был редкий тип, — усмехнулся Доктор в адрес первого старшего Школы, — мир праху его. Но при этом он был хороший человек. Он просто так люто тварей ненавидел, что иногда часть этой ненависти обрушивалась и на людей. Очень увлекающийся был мужик. В своем роде.

— Лучше бы он увлекался спортом, — хмуро сказал Мастер. — Или марки собирал. Нельзя так о покойниках, но я рад, что его съели. Уберегли ребят от греха. Будда под занавес стал таким злобным… А в Штабе считали, что он идеальный старший. Боялись, что мы распустимся. Впрочем, это было неглупое решение. Пока командовал Будда, не было шанса, что мы начнем выяснять, что же за штука Проект. Знаешь… Не исключено, что именно я бы мог в один прекрасный день… Ну… На расчистке это просто — толкнул невовремя, и охотник уже у твари в лапах. Я ведь тоже устал. И начал сомневаться в Проекте. Мне захотелось узнать его истинную задачу. А Будда стоял между этим знанием и мной. Он был ортодокс и не задавал вопросов.

— А ты стал задавать вопросы и нажил кучу неприятностей.

— Я уверен, что спасаю жизни двух сотен хороших ребят — людей и зверей. Хочешь — присоединяйся. Приглашаю всех желающих выжить.

— Я не чувствую серьезной опасности, — твердо сказал Доктор. — Я уважаю твое мнение, но сейчас ты ошибаешься. Ты разборки внутри Штаба принял за что-то большее. А это всего-навсего мышиная возня. Пожрут они друг друга, и все наладится. Так бывало уже, поверь мне.

— Ты опять сошел с нарезки, — скривился Мастер. — Только что играл на моей стороне, даже собирался откровенничать. А теперь на попятный. Никак не можешь взвесить, кто прав, а кто не прав? Ты сообразил уже, что я больше не могу на тебя давить. Я понял наконец-то, как глубоко ты увяз всеми лапами… И поверь, я давить не стану. Мне тоже Леську жалко. Как ее зовут-то хоть?

Доктор на секунду задумался.

— Нина.

— Тяжело жить в страхе, — сказал Мастер задумчиво. Он не стал объяснять Доктору, что страхи бывают разные и самый главный ужас — это тот, о котором мало знаешь, и поэтому воображаешь черт-те что. Доктор явно был склонен монополизировать право на страх. Он хотел быть главным страдальцем.

— В страхе жить очень тяжело, — согласился Доктор. — Я, например, здорово испугался, когда увидел твой файл. Не тебя испугался, нет. Я просто совсем не хотел вспоминать один свой очень большой страх.

«Есть!» — подумал Мастер. Если бы момент позволял, он бы сейчас громко хлопнул в ладоши. Или дал подзатыльник Карме, чтобы не сверлила глазом Доктора и не пугала лишний раз этого сильного, но забитого человека. Кажется, все получилось, все пошло, как надо. Если бы еще не этот проклятый озноб, холодок по позвоночнику…