След в прошлом - [64]

Ни генерал Котов, ни его подчинённые, тогда ещё не знали, насколько они окажутся правы и как горька будет правда.

Уже через несколько дней, когда армейские колонны пойдут через заснеженный перевал Саланг, советские солдаты и офицеры увидят, как навстречу им выйдут афганские женщины, держа в руках своих мёртвых детей, которых они затем бросят под гусеницы их боевых машин.

А ещё позже, когда пройдут годы, они узнают о письме Ахмад-Шах Масуда, присланном на имя советского посла в Афганистане, в котором он напишет:

«Жестокие и позорные действия, которые ваши люди осуществили на Саланге, в Джабаль-ус-Сарадже и других районах в последние дни вашего пребывания в этой стране, уничтожили весь недавно проявившийся оптимизм. Напротив, это заставляет нас верить, что вы хотите любым путём навязать нашему мусульманскому народу умирающий режим. Это невозможно и нелогично. Мы надеемся, что новое советское руководство и его ответственные представители в Афганистане будут поступать в соответствии со своими собственными убеждениями, наберутся смелости осознать реальную действительность и поступать в соответствии с ней.

С уважением, Ахмад Шах Масуд».

Наступил долгожданный февраль. Весь оперативный состав Особого отдела вызвали в отряд для участия в совещании в связи с предстоящим выводом войск из Афганистана.

Саня находился в расположении своей магруппы, а Максим решал вопросы по взаимодействию в Калайи-Нау. Поэтому в отряд они выехали в составе одной колонны.

— Как, Саня, у тебя идёт работа на участке по подготовке мангруппы к выходу? — поинтересовался у него Максим первым делом.

— Он никак не мог успокоиться, что армейцы решили «хлопнуть дверью» перед выходом из Афганистана. Ему очень не хотелось, чтобы руководство погранвойск повторило этот сценарий.

— Ты не поверишь, — ответил тот, — но наши развернули активную работу по подготовке населения приграничных кишлаков к выходу мангрупп.

Во-первых, создали специальные отряды для ведения пропагандистской работы в местах дислокации ММГ, а также в населённых пунктах, прилегающих к намеченным маршрутам вывода.

Во-вторых, эти отряды укомплектовали политработниками, имеющими приличный запас знаний в области религиозных и межнациональных, родовых отношений, разведчиками, медицинским персоналом, офицерами тыла, представителями партийных органов приграничных районов…

— Здорово, — восхитился Максим. — Умеют пограничники работать с местным населением.

— Это и отличает нашего брата от армейцев, — заметил Саня. — В этих отрядах сосредоточен приличный запас продовольствия, аудиовидео технику, медикаменты.

Работа ведётся вблизи населённых пунктов, собирают практически всех жителей. Им излагают существо политики национального примирения, показывают тематические фильмы.

Медработники оказывают больным афганцам необходимую помощь. Тыловики раздают нуждающимся зерно, муку, керосин и другие продукты…

— Думаю, что в результате этих действий в сознании большинства афганцев будет сформирован положительный образ советского пограничника, и это позволит нам выйти в союз без обстрелов и засад, — заключил он.

— Посмотрим, как будет на самом деле. Ждать нам осталось немного. Если ты, Саня, не возражаешь, то я с твоей мангруппой выйду. На днях я к тебе снова приеду, так как в Калайи-Нау у меня остались ещё кой-какие дела…

— Правильное решение! Я сам хотел тебе это предложить. Вдвоём будет веселее…

15 февраля 1989 года.

Максим стоял и смотрел на длинную вереницу их колонны, на счастливые лица пограничников. Их возвращение на Родину стало них настоящим праздником.

В свежевыстиранном обмундировании, с подшитыми белыми подворотничками, развёрнутыми полотнищами, на которых были написаны наименования подразделений, они смотрелись эффектно.

На бортах боевых машин были надписи: «Я вернулся, мама!». В небе барражировали вертолёты пограничного авиаполка. Подошёл Саня.

— Командир сказал, что родовые авторитеты сдержат своё слово во всех кишлаках улусвольства. Там, где мы будем проезжать, на борт наших боевых машин будут подсаживаться старейшины кишлаков, они будут являться гарантами нашего безопасного возвращения. — «Эдельвейсы» из Карези-Ильяса уже расселись. Красиво смотрятся их белые чалмы на брони наших машин, — рассмеялся он. — Садись, Макс, и ты в машину. Сейчас тронемся. До границы ехать немного — менее семидесяти километров, через полтора часа будем уже в союзе. А вот до Тахта-Базара придётся попылить…

Колонна тронулась, загудели моторы, лязгнули гусеницы…

— Смотри, Саня, афганцы вышли с цветами…

— Это ведь наш кишлак. С местными мы здесь ладили хорошо, знаем каждого человека. А вообще пограничники, насколько мне известно, не остались в долгу у населения. Афганцам передали наши хорошо обжитые городки с налаженной инфраструктурой. Для них особая ценность — это наши артезианские скважины, которые теперь станут основными источниками водоснабжения многих кишлаков.

— Не будем, также, Саня, забывать, что среди них есть ещё и те, кто негласно помогал нам в нашей с тобой работе. А таковых немало, многие из них, честно сказать, стали нашими друзьями. — На последней моей с «Иранцем» он подарил мне иранский кинжал…