След солдата - [32]
Обменявшись с Лыонгом и помощником командира пехотной роты замечаниями относительно плана дальнейших действий, Нян напомнил:
– Я приказал бойцам усилить огонь, когда неприятель подбирает сброшенную с самолетов помощь.
Как Лыонг и предполагал, через два дня на рассвете враг предпринял попытку атаковать наши южные ключевые позиции. В 4.30 утра пехотное отделение боевого охранения, заступившее на дежурство в рощице обгоревших кофейных деревьев, заметило роту американских солдат в касках и противопульных бронежилетах, двигавшуюся вместе с двумя взводами марионеточных солдат по усыпанной щебенкой дороге, по которой раньше танки из Такона попадали на дорогу № 9. Пехотное отделение боевого охранения выждало, пока неприятель подойдет к нашим позициям, а затем оседлало дорогу и тем самым отрезало ему путь к отступлению.
В это время прямо перед траншеей боевого охранения, где находились разведчики, появились два американских солдата. Вырвавшись из этой схватки, они, по-видимому, заблудились и теперь безуспешно пытались пролезть под рядами проволочных заграждений и вернуться к своим. Уже светало, со стороны дороги доносились редкие залпы. Озаряемый сполохами выстрелов, над землей еще держался белесый туман. Между рядами заграждений упал осветительный снаряд. Лыонг, прищурившись, пригляделся и показал сидевшему рядом Фану две высвеченные снарядом неподвижные фигуры. Американцы лежали ничком посреди изрытой минометным огнем площадки и казались убитыми. Разведчики вскочили, но едва Фан ступил на бруствер, как сквозь завесу тумана увидел конвульсивно вздрогнувшую, будто хвост раздавленной змеи, руку. Она отчетливо белела над двумя распластавшимися голова к голове телами. Фан дернул Лыонга за полу брезентовой накидки, призывая высокого ротного припасть к земле.
– В чем дело? - раздраженно спросил Лыонг.
– Эти двое…
Фан не успел договорить, как «убитые» вскочили. Один из них, выпустив по разведчикам автоматную очередь, бросился бежать. Пули просвистели над самой головой. У первого же ряда заграждений беглеца настигла автоматная очередь ротного.
Второй американец, судя по всему, был неопытным новичком, хотя и выглядел старше. Попытавшись вскочить, он зацепился за ремень автомата. В этот момент Фан рванулся вперед, и ледяное дуло автомата уперлось в затылок оплошавшего американца. Пленный поднялся на нетвердых ногах, опираясь на приклад. До этого его уже ранило в бедро, на брючине алела свежая кровь, левая нога была без ботинка, в одном носке.
Лыонг мельком глянул на убитого и подошел к пленному. Американца била нервная дрожь, лицо и руки его были исцарапаны о колючую проволоку, на рыжей волосатой груди запеклась кровь.
Над головами уже кружил самолет-разведчик. Лыонгу и Фану стоило больших трудов спустить пленного в окоп: со стороны вражеской позиции раздавались отдельные минометные выстрелы. Когда же огонь прекратился, пленный никак не хотел вылезать обратно.
– Ну и труслив! И как только такой ухитрился со страху с ума не сойти!
Туман постепенно рассеивался, и теперь ряды траншей и брустверов противника оказались совсем близко. «Может, пленный ждет новой вылазки, чтобы удрать? - мелькнула у Лыонга мысль. - Вероятность не исключена». Лыонг приказал Фану завязать пленному глаза и руки.
– Зачем? - робко спросил Фан.
– Здесь война! - рассердился Лыонг. - Скажи-ка ему, что здесь война и что дело может кончиться даже расстрелом. Если он сейчас же не поднимется и не пойдет за нами, накинь ему веревку и волоки за собой.
Фан и Лыонг привели пленного для допроса на позицию пехотинцев. К этому времени здесь все было усеяно трупами вражеских солдат.
Фан запер пленного в одном из пустых блиндажей, где раньше хранились снаряды, и вместе с Лыонгом отправился собирать карты и другие ценные материалы у убитых американцев. Неожиданно над позициями появился вражеский самолет. Из-под веерообразных крыльев его посыпался дождь белых, как известь, зерен. Еще один такой же самолет обрушил вниз огонь из своих пушек, и сразу все вокруг охватило огнем и клубами дыма.
Лыонг и Фан успели спрятаться в блиндаже помощника командира пехотной роты. Авиация, группа за группой, начала бомбить позиции. Охваченная пламенем земля содрогалась от взрывов.
Вокруг распространился удушливый запах бензина. Язык пламени уже лизал порог блиндажа.
– Что это они разбрасывают? - недоуменно спросил Фан.
– Сухой бензин, уничтожают трупы своих, - пояснил Лыонг. - Разве не видишь, как горит?
– Наверное, они больше из своих окопов носа не высунут! Черт бы их побрал! - с сожалением констатировал помощник командира пехотной роты.
Когда бомбардировка прекратилась, Фан бросился к блиндажу, где оставил пленного. Вокруг еще все пылало и дымилось, в воздухе стоял тяжелый, тошнотворный запах горелого мяса.
Фан повел пленного к Лыонгу. Вокруг валялось множество скорчившихся в самых разнообразных позах трупов американских солдат. Пленный, бледный, без кровинки в лице, охваченный животным страхом, то и дело вскрикивал, поспешно крестился и отворачивался, платком зажимая рот.
– Не подоспей я вовремя, он бы задохнулся, - сказал Фан Лыонгу. - Кому-то пришло в голову сложить в этом блиндаже груду трофейного американского оружия. Все уже загорелось. Хорошо еще, не было боеприпасов.
Эти романы, написанные один в 1955, другой в 1977 г., объединяет тема борьбы вьетнамского народа против иноземных захватчиков. Оба произведения отличает не просто показ народного героизма и самопожертвования, но и глубокое проникновение в судьбы людей, их сложные, меняющиеся в годину испытаний характеры.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.