След Охотника - [36]

— Как он может помочь тебе найти Хегана? Он же не следит за ним. А наводить на его след все отказываются, они все знают, что ты хочешь от Хегана…

— Так почему нет?! — тут же вспыхнул Кронос, превращаясь в капризного ребенка. — Я могу дать ему вечность! Я ему силу дам. Если он перебьет всех этих крыс вроде Базеля, я только похвалю его. Хеган и сам не откажется быть одним из моих демонов.

— Нет, не думаю, что ему понравится эта идея.

— Да брось. Вечная жизнь и огромная сила. Кому это может не понравиться?

— Кронос…

Проследив взгляд Мораны, Кронос обернулся, увидел, как поднялся Глейн. Его шатало, крест на шее стал красным, кровоточил. Взгляд у Глейна был больной, расфокусированный, Охотник едва на ногах стоял.

— Хеган не пойдет, — произнес Глейн. — Хеган тебе кишки выпустит и… и все.

Очень хотелось верить, что Хеган не купится на вечную жизнь или силу. Ему что-то другое нужно, но не дай бог Кронос это «другое» нащупает. Глейн даже через боль чувствовал себя так, словно у него пытались отобрать что-то намного более масштабное и неосязаемое, чем личность кумира. Словно Кронос лишал его свободы.

— Тогда тем более, чего бояться, — улыбнулся Кронос, отвлекся от ведьмы, вернулся к Глейну. — Сведи нас с ним, он выпустит мне кишки, и у вас всех станет на одну проблему меньше. Я не стану настаивать, если Хеган откажется. Я ведь хочу быть его другом, а не хозяином.

Глейн сделал нетвердый шаг вперед, потом второй, зацепился за ворот рубашки Кроноса, но сказать что-то уже не получилось — горло высохло, даже дышать было больно.

— Кронос, — услышал он ласковый голос Мораны. — Пожалуйста. Не могу смотреть на то, как Глейну плохо… Верни его наверх.

Кронос развернулся подобно черной глыбе, легко подхватил Охотника на руки и, вместо того чтобы тащить куда-то, просто подбросил вверх. На несколько секунд у Глейна заложило уши, замелькало все перед глазами, а потом он оказался лежащим на земле где-то в поле, и вокруг благословенный холод, и постепенно утихла боль в шее.

С неба сыпал дождь со снегом и хлопьями пепла. Глейн, пошатываясь, поднялся на ноги. От него исходил белый пар, снег даже не касался его. Выпрямившись, Глейн осмотрелся, чтобы понять, куда идти, и осознал, что это не поле. Он стол в центре выжженного кратера, где-то далеко были видны оплавившиеся городские стены, кое-где — черные от копоти руины, но в основном это оказалось выгоревшее дотла место.

У Глейна закружилась голова, он упал обратно, почти на то же место, из которого появился.

* * *

Сложно сказать, каким образом они с Мораной стали друзьями. Глейн собирался казнить ее за разрушенный приход и убитого священника. И в этой погоне вляпался в историю с вызовом демона. От жертвоприношения Глейн пытался ее спасти не ради нее самой, а чтобы оно не состоялось. Был уверен, что убьет ведьму потом.

Но Глейн ни разу не поднял на нее ножа.

Уже через сутки после начала погони, после случившегося между этими событиями ада, Морана безмятежно выжимала подол платья и рассказывала:

— Ты не поверишь, но на пятерых священников приходится только один, который действительно сажает в пыточную, грозит каленым железом.

— Так ты ж ведьма, — недоверчиво напомнил Глейн. Его волосы тоже были мокрыми, и от этого казались темнее. Рубашка неприятно липла к телу, порох отсырел. Он все еще злился. Морана стояла по щиколотку в воде, вокруг стелился влажный и жаркий туман, из воды торчали бревна, местами кирпичные кладки. По мутной глади воды проплывала то корзинка, то перевернутое корыто.

— Я — да. А замученные ни за что девочки не были.

И Глейн окончательно сдался. Он не подумал, что ведьма может делать что-то не по прихоти, а из мести за людей. Он вел себя так же, как все Охотники: не разобрался и попытался бы убить Морану быстро, прежде чем она остановится и успеет оправдаться. Да и она не стала бы оправдываться перед Охотником, который пришел по ее душу. После всего случившегося Морана показалась ему великой, потому что пожертвовала собой, соблазнила демона и загнала его обратно в ад обещаниями спускаться к нему по первому же требованию. Глейн еще не знал, что у них все получится хорошо, и что Кронос сам не горел желанием ходить по их миру. Но, пока Глейн высыхал после того, как Морана обрушила на разгоревшийся город соседнее озеро со всей тиной, водорослями и рыбами, он еще восхищался ею как героиней.

— Что с теми священниками, которые не трогали тебя?

— Они не трогали меня, я не трогала их, — Морана улыбнулась, встряхнула волосами. После ее выходки вода, оставшаяся в городе, омывала ее лодыжки. Тех, кто Кроноса вызывал, он сжег по просьбе той же Мораны. Демон всем подложил свинью, выполнял желания только жертвы, в обмен на душу. Тело Морана ему отдала почти даром, если не считать его защиты.

Морана погрустнела, села рядом с Глейном на приступочки. Небо было пасмурным, люди потихоньку отделяли сгоревшее и ненужное от еще пригодных вещей.

— Красивые, да? — ведьма пропустила между пальцами прядь рыжих волос, любовалась переливами. — У мамы такие же были. Ярко-ярко рыжие. Я смотрела на нее и думала, что буду такой же яркой и красивой, как мама. Папа ее очень любил, да и во мне души не чаял. Наверное, таких счастливых семей не бывает… И не должно быть. Как только начался мор, они обвинили маму. Она не была колдуньей, только не боялась никого и… была рыжей. Отец рыдал так же, как я. Нас обоих держали, пока ее уводили, чтобы мы не могли помешать. А она… сама шла. Прямая, уверенная. Словно ее в рай забирают, а не на пытки и костер… Ужаснее дней до ее сожжения ничего нет. Когда ты ее так любишь, а ей там больно делают, ни за что, а у тебя ручки слабые, детские… Отец, наверное, и вовсе бы повесился, если бы не я. Друг друга заверили, что на казнь не пойдем, и оба там столкнулись, на площади… Как я рыдала. У меня горло еще неделю болело. А отец ничего, за плечи меня держал, лицом окаменел, и смотрел только. Как оправилась — достала книги запрещенные, стала бегать в лес, в глушь, к ведьме. Настоящей, а не то, что мама. Отец знал, он только боялся за меня, все говорил: «Тише, дочка. Тише, милая. Тебя никто не видел, солнышко?», — Морана улыбнулась. С кончиков волос капало на платье, небо прояснилось, туман оседал и город перестал напоминать ожившее кладбище. — Мы же с ним знали, что за мной придут. Раз мать ведьма, то и дочь научила. Но, Охотник… Мы ведь могли просто уехать оттуда в другой город. Но оба понимали, что не поедем.