Слайдер - [6]

Тёрнер свёл свои брови ещё сильнее, как будто он пытался разгадать таинственную загадку, которая не имела для него смысла. Но нечего было решать. Я подготовила себя к огромному количеству вопросов, на любой из которых смогу ответить. Я думала, что он сделает то, что делают все мужчины, у которых хватает смелости пригласить меня на свидание.

Начнет уговаривать.

Вместо этого, он просто кивнул, разглаживая свои прекрасные черты лица, и открыл передо мной дверь.

— Хорошо. Ну, было приятно с тобой познакомиться. Может быть, я увижу тебя где-нибудь около больницы. Удачи в поиске работы.

Что? Нет, «Тебе вообще нравятся парни? Если да, то просто дай мне шанс? Ты недотрога? Ты хранишь себя для брака?». Ничего. Он не задал мне ни один вопрос, который, как я ожидала, он бросит в моём направлении. Вместо этого, именно я выглядела озадаченной. Я предполагаю, что Тёрнер Брукс спрашивает один раз, и это твой единственный шанс. Я не могу сказать, это было хорошее или плохое чувство, что он принял мой отказ так легко, но, независимо от этого, я нацепила улыбку на своё лицо и кивнула ему. Расправив плечи, я прошла мимо него и двинулась к своему автомобилю. Я чувствовала его взгляд на себе в течение всего своего пути. Когда залезла внутрь машины, то обернулась посмотреть на дом. Входная дверь была закрыта, и он нигде не был виден. Как странно. Я готова была поклясться, что он будет стоять там. Выбросив из головы этот странный день, я направилась домой, не желая ничего, кроме как поднять свою лодыжку на край ванны, в то время как я буду нежиться в горячей пене и расслабляться. Я была готова, чтобы этот день закончился.

1 глава

Аннабелль

7 месяцев спустя…

— Тужься, Сесиль, — инструктировала я своего пациента.

«Выдох»

— …три, четыре, пять, шесть…

«Выдох»

Мать в родовой тяжело дышала, когда наклонилась вперед, обхватывая себя под коленками.

— Восемь, девять, десять. Хорошая работа, теперь ты можешь отдохнуть и ждать следующих схваток, — сказала я, когда убрала назад волосы, которые прилипли к её влажному лбу.

— Я не могу это сделать, — Сесиль умоляла своего мужа, у которого было очень извиняющееся выражение лица. Я уверена, что ему было тяжело видеть, как его жена мучается от боли, так чувствовали себя все мужья, которые заходили и уходили из моих родильных палат.

— Да, ты можешь, дорогая. У тебя всё хорошо получается, — проворковал он.

Слёзы потекли по её щекам.

— Нет, я не могу. Я так устала, и всё болит. Пожалуйста, хватит. Просто достаньте его.

Моя пациентка находилась в родильной палате более двадцати четырёх часов. Врачи не были уверены, сможет ли шейка матки раскрыться на десять сантиметров, которые были нужны, чтобы естественно родить. Акушер не решил, позволит ли он довести дело до конца способом, который происходил сейчас, или же мы повезём её в операционную. К счастью для Сесиль, матка расширилась на последние три сантиметра за короткий период времени. Она тужилась уже в течение часа, и я могла увидеть изнеможение, написанное на её лице. Здесь бывали мамочки, которые приходили и продолжали тужиться в течение двух или даже трёх часов. Так же были и другие, такие как Сесиль, у которой была истрачена каждая унция энергии, и ей буквально уже нечего было дать.

— Хорошо, Сесиль, подходит следующая схватка, и ребёнок уже здесь, — сказал доктор Линдс. — Если ты разок сильно потужишься, это всё закончится. Давай же, дай мне всё, что у тебя есть.

Я держала одну из её ног, пока её муж держал другую ногу. Она приложила все усилия и стала тужиться, пока всё её лицо не стало красным. Я начала свой отсчёт, как делала при каждой схватке. Ещё больше пота появилось на её лбу, и я могла сказать, что она полна решимости сделать последний толчок. Я посмотрела вниз и увидела темечко ребёнка, который начал выходить.

— Вот видишь, Сесиль, ребёнок уже выходит, продолжай. Тужься сильнее! — сказала я взволнованно.

Спустя несколько коротких секунд кровавый, влажный, маленький малыш выскочил наружу, и доктор работал над прочищением лёгких и носа ребёнка. Родители заметно расслабились, когда наблюдали за этим в слезах. Через несколько секунд в почти тихой комнате раздался небольшой вскрик. Я вручила доктору Линдс пару вещей, чтобы помочь вытереть ребёнка, поскольку он клал новорожденного на живот матери. Это всегда был мой самый любимый момент. Момент, когда семья из двух человек становится семьей из трёх. Момент, когда они исследуют каждый небольшой дюйм своего нового маленького комочка, и находятся в эйфории. Эти моменты никогда не устареют. После того, как выполнила свои обычные обязанности взвешивания и мытья ребёнка, я вышла из комнаты, чтобы дать новой семье некоторое время для сближения. Мы перевели их в обычную палату, как только у матери замедлилось кровотечение, и все жизненные показатели стабилизировались.

Направляясь к сестринской, я села и вытащила несколько диаграмм. Мне нужно было сделать кое-какую бумажную работу, прежде чем я могла пойти домой. Я была истощена, и мысль о моей мягкой подушке и кровати вызвала длинный зевок. Мои коллеги слонялись между залами, проверяя пациентов и палату новорождённых. Когда я начала здесь работать, я не думала, что полюблю этаж «Л&Д», но я полюбила. Здесь было так много и удовлетворения, которое приходило, когда помогаешь новой жизни появиться на свет. Хотя мои первые несколько недель были шаткими. Я поняла, что медсёстры, которые были очень приветливы и заботливы с пациентами, могли быть несколько замкнутыми среди коллег. Прибытие в бригаду, в которую в течение нескольких месяцев не приходил новичок, было проблемой. Прошло некоторое время, пока я почувствовала себя более комфортно с медсёстрами, с которыми я работала на регулярной основе. Я начала составлять схемы моего последнего обхода и всех медикаментов, которые назначены. В то время как я работала, я подслушала, как две другие медсестры разговаривали, и я навострила уши, когда услышала имя «Доктор Брукс».