Славянский стилет - [44]

Надежно был прикрыт с воздуха и океана аккуратный коттедж из белого известняка. Под ним, в коралловых пещерах, располагался соединенный с океаном подземный грот. При виде чудного подводного мира, освещенного преломленными сквозь воду лучами солнца, переливающегося цветными пятнами по стенам и потолкам тысячелетних коралловых образований, человек испытывал невообразимые ощущения.

В кабинете, отделанном пробковым деревом, с потолком из пластин голубого кварца, стояли стол и кресло. В кресле сидел человек. Больше в кабинете не было ничего. Все остальные предметы – стол для совещаний, полки с книгами, стеллажи с документами, мониторы, телевизоры, кресла, стулья – все это убиралось посредством сервомеханизмов в пространство между двойными стенами. Голосовая команда хозяина к этому звучала примерно так: «Все пошли вон!» Он сам, будучи в далеком прошлом инженером-разработчиком спецприборов особого назначения, руководил проектированием и созданием этой сервисной системы. Некоторые же узлы – голосовой компандер и прочие, – он конструировал на досуге собственными руками, расслабляясь и вспоминая молодость.

«Все пошли вон!» Грубовато, но команда есть команда. Срабатывала цепь датчиков – и все, что не входило в список духовных потребностей, скрывалось из виду за несколько секунд. Неизменным оставался только опустевший стол, как основная вещь, способствующая самоидентификации и положительной рефлексии хозяина кабинета. И – кресло, где он сидел. Свет лился из потолочных окон, закрытых голубыми пластинами кварца. Боковые окна арочного типа были скрыты под пробковыми панелями. В кабинете стояла свежая прохлада со всем разнообразием запахов морского бриза. Но не за счет кондиционера – это слишком примитивно, ненадежно и вредно для здоровья. Воздух подавался по длинной подземной трубе из тех самых океанических пещер, доисторических выработок коралла, и по этой самой трубе доносились далекие звуки прибоя – легкое шевеление Индийского океана, создающее в помещении невообразимые ощущения двойственности мира. Да, животные, осознающие себя, любят жить в комфорте.

Любил все эти удобства и один из акционеров «Транстриумвирата». Хотя дальним умом он, конечно, понимал, что нельзя объять необъятное, – а рано или поздно захочется. И пока не появилось такое желание, а вернее – чтобы оно и не появилось, надо продвигаться по тропе комфорта стайерским, а то и марафонским темпом. Спринтерские же забеги львов удачи имеют столь идентичную и закономерную конфигурацию, что представителей этого образа жизни можно уважать уже за то, что их микросекундное восприятие реальности носит столь яркий оттенок, так порой необходимый, как образ и стимул, иссушенному бесплодием обывательскому сознанию. Но – не более того.

Бизон сидел и думал. Он убрал все лишнее, что не могло помочь, и перебирал в памяти всю свою жизнь, по мелочам. Закинув голову, он смотрел на кварцевое небо над собой. Мысли стояли на месте. Одет он был только в большие полотняные трусы, сотканные здесь, неподалеку. Папа Мэрилин понимал толк в материях энергособирающих и энергоотдающих. Он много, к сожалению, знал. Да разве в молодости он поддался бы такой фигне, как энергособирающие трусы?.. Нет, не поддался бы. А зря! Если бы молодость знала… Если бы только она знала!.. Что ее не существует.

Он встал и прошелся по длинному пустынному кабинету, вдохнул поглубже морской воздух, опустился на колени, упер голову перед собой в пол, оттолкнулся ногами и принял вертикальное положение, вытянув ноги и через пару секунд отпустив руки и расставив их по сторонам. Вот оно, настоящее положение человека! Но об этом мало кто знает. Он постоял на голове с минуту, мягко опустил ноги и встал в исходную позицию. В глазах даже не потемнело. Сосуды – как шагреневые трубки. От отсутствия желаний.

Мэрилин. Любит ли он ее? Cложный вопрос. Возможно, в банальном смысле этого слова – нет. Но за нее он готов отдать многое! А все? Мэрилин всегда была в отдалении. Особенно при матери. Хотя, бывают ли дочери, не дистанцированные от отцов? Вот если взять отца в трусах, и больше ничего… И дочь. Будет ли она близка к нему душой? Будет ли ему говорить: папочка, ты мой любимый, я люблю только тебя, вот достанем денег и купим тебе новые трусы. В оборочках! Бред, бред, бред!!! Меркантильность – словечко мерзкое, но определяющее. Определяющее духовный «статус кво» гомо сапиенса. Возможно, все идеи, стоящие за словами, находятся только в подчиненном положении, с целью камуфляции истинного смысла самой меркантильности. А интересно, коты едят котят из меркантильности или с голоду?.. Да, не зря я с детства не люблю зеркал…

Бизон пошел в дальний угол кабинета и заглянул в маленькое квадратное углубление. Там было зеркало. Он туда посмотрел. Все в порядке. Глаза как глаза. Но что делать с Мэрилин? Он отошел от стены и стал думать дальше. Так, что мы имеем? Буддисты неожиданно собрали секретный Собор. Собрание. Все буддисты. В Амстердаме. Без лишнего шума и символизма. Не в Тибете, не в Китае, не в Перу, не в Таиланде, не возле горы Фудзи в Японии, наконец, а – в Амстердаме. Не совсем, в общем-то, традиционно и удобно для представителей этой религии. Объяснить это можно только одним: требовался определенный уровень секретности. Присутствовали все основные ветви – махаяна, хинаяна и отколовшиеся меньшинства, которых собралось немало. Все представители были или высшего уровня, или вторые лица. И никто из прессы ничего даже не заподозрил. Знала ли об этом католическая церковь? Вопрос так и остался неясным.