Славянский стилет - [23]

Шофер тем временем тянул машину из придорожья. Лебедка не работала – поймал трактор: сошлись на самогонке, кинули трос, зацепили, прикинули, перекурили. Грудастая экспедиторша отдала водителю документы, сказала, что скоро вернется, открыла дверь, выпрыгнула из наклонившейся кабины, да наступила прямо на лапу собаке. Та тяпнула ее несильно за толстые рейтузы, но орала экспедиторша так, что пес все понял и растворился в придорожном кустарнике без малейшей видимости того, что вообще тут был.

Трактор потянул трос – запищали тормоза, слегка затрещал кузов, коровы брыкнулись с борта на борт – и, покачиваясь на стальных рессорах, машина встала посреди дороги прямо по направлению к убойному цеху.

Пока это все происходило, одна мудрая крыса цвета соломы с хвостом, опушенным короткой шерстью, а не облезлым, как у большинства товарок, пристально глядела на далекую автомашину из своей норы. В силу ряда причин многие вещи постигались ею сразу, вне всякого размышления, и окружающие ее соплеменники это чувствовали, ценили и даже, можно сказать, уважали и прислушивались.

Что-то в ситуации с грузовиком старой крысе не совсем нравилось – настораживало и заставляло искать причину несовместимости видимого и невидимого. Диссонирующая картинка далекой автомашины с продуктами переработки в кузове возбудила неясное чувство в душе желтого зверя, и он перебежками устремился вперед всей сенсорикой своего тела, анализируя окружающую ситуацию. Хвост, шурша, последовал за ним.

Тем временем бык тоже разглядывал место скорого прибытия. Он все понимал – и не то чтобы оптимизма не испытывал, но и резвиться, как в юности на лужайке с рододендронами, желания не имел; однако в унылое, безысходное тупоумие не впадал тоже. Не мог, порода обязывала.

Продираясь сквозь местный можжевельник, крыса упрямо выдвигалась вперед. Передовая ее рубежей осталась позади, и купол присутствия своего племени защитным полем уже не экранировал сознание от воспринимаемой реальности. Все страхи нахлынули одновременно и сразу, но желтая боевая единица была уже умудрена этим опытом: глаза боялись, а лапы двигались. Главное – перейти пограничную зону. Крыса ее перешла.

Бык посмотрел в глубину леса. Там его ничто не обнадежило. Мрак. А небо слепило голубизной весны. Соседки – да что с них взять? – жевали и жевали все, что попало в рот. И запах, этот запах! Ох, не веселил он красавца вольных полей. Мертвый запах. Совсем мертвый. Зачем? Зачем здесь быть живым? Чего они вообще тут ходят? Мрачный взгляд быка еще раз скользнул туда-сюда и неожиданно встретился с глазами крысы. Та подошла уже совсем близко к машине, только ее желто-маскировочный оттенок выручал, не давая возможности быть обнаруженной и нарваться на смертельную гонку с очень возможным летальным исходом, по крайней мере, для шуршащего хвоста.

Крыса уставилась на быка, словно видела такое животное впервые. Это был не бык! Сильно похож на быка, но не настолько, чтобы обвести ее вокруг хвоста. Да-а! Старость… А чем еще объяснишь бред в голове? Зверь глядел ей прямо в глаза. Цвет его собственных глаз неторопливо изменялся. Крыса шуршаще подползла еще ближе, совсем уже рискуя жизнью.

Она была в трех метрах от машины, в самой гуще людей, собак, гусей и свиней.

Коровы, нависнув над бортами, хватали сено со стоявшего рядом трактора, груженного утрамбованным клевером. Водители вели разговоры о запасных частях, о цене на солярку, предательски сравнявшейся с бензином, мухи нарывались на коровьи хвосты, пахло навозом и сельским пейзажем. Неподалеку загоготали гуси и с разбега попадали в большую лужу. Тени от деревьев вытянулись, солнце стало клониться к горизонту. Экспедиторша с прокушенными рейтузами так и не вернулась, документы на убой скота остались у водителя машины. Дневная суета подходила к концу. Оставалось оприходовать живым весом всю эту компанию пожилых коров и красавца быка, неведомо как сюда попавшего – и гори оно все синим пламенем: будет день – будет пища, а там Бог не выдаст, свинья не съест, рак не свиснет. Так рассуждал водитель.

…Черный красавец вольных полей подозревал о причине перемен в своей жизни. Было дело, не по нраву ему пришелся хозяйский питбультерьер. Но тот – любимец семьи, а особенно красавицы дочери, отрады главы семейства, хозяина пастбища, фермы и еще много чего другого. Звали дочку Мэрилин. Вообще-то она была Маша, то есть Мария, но в контексте перемены «ух ты» на «вау» и в силу ряда некоторых других причин она стала Мэрилин.

Ну, так о питбультерьере. Любила собачка верность доказывать. И средств собачьих при том не разбирала. Имя, наверное, оправдывала – Лорд! Да! Лорд!!! Все окружающие Лорда ненавидели. А дочка – любила. И на пастбище к коровам погулять его водила. Ну, а тот давай перед ней верность показывать: траву грызть, кругами бегать, пугать пеструшек и вообще, – в огород зашел козел сторожить капусту.

Прыгал он, прыгал, кот веревочный, дергался, как мог. Осмелев, стал уже и молоденьких телок за ноги хватать! Но коровы-то рядом. И все смотрят. Пытался бык, даром, что породистый, компромисс найти. Лицо чтоб сохранить. Не себе – псу поганому. Но зверюга бешенная совсем сдурела. Вежливость, как обычно, за слабость приняла. Да и дочурка из джипа – все фас да фас… Подцепил, одним словом, пса на рога и, как подобает породистому бойцу, умертвил двумя ударами. Да и одного хватило бы.