Славянский сокол - [102]

Сигурд поклонился наклоном головы, таким образом соглашаясь на последний поединок, тронул шпорами бока лошади и подъехал к самому барьеру. Один из стражников в ложе свесился и принял из рук герцога кожаный кошелек.

– Что это? – спросил граф.

– Этим кошельком с золотом князь Годослав заплатил убийце за мою жизнь. Там вышит герб Годослава. Эти кошельки даются только из рук в руки и не имеют хождения среди людей, не контактирующих с князем.

Король обменялся несколькими словами с графом Оливье, потом что-то спросил через плечо у своего дяди монсеньора Бернара и у майордома шевалье дю Ратье. Все трое утвердительно кивали.

– Откуда у вас, герцог, появился этот кошелек?

– Я сразу подозревал, что Годослав, с которым мы накануне поссорились, пожелает мне отомстить. И присматривался ко всем участникам турнира, чтобы найти среди них возможного убийцу. Этот человек, назвавшийся князем Ратибором, сразу вызвал во мне подозрение. Я выбрал момент, когда в его палатке никого не было, и заглянул туда. И нашел под подушкой кошелек Годослава, полный золота.

Берфруа молчали. Молчала и королевская ложа. Все ждали продолжения.

– Рыцарь-инкогнито, приблизься… – потребовал Оливье строго.

Годослав шевельнул уздой, и его конь встал бок о бок с конем Сигурда.

– Что ты скажешь на слова обвинения? – продолжил граф допрос.

– Я скажу, что прибыл сюда именно для того, чтобы убить герцога Трафальбрасса.

Шепот удивления теперь пробежал не только по берфруа, но и по королевской ложе. Никто не ожидал такого откровенного признания.

– И не только его одного. По дороге в Хаммабург я приказал повесить датских солдат, устроивших на меня засаду, и хотел убить в поединке их начальника, командира датской королевской пехоты графа Ксарлуупа, слывущего лучшим меченосцем Дании. К сожалению, у графа оказалась очень прочная кольчуга, и я только распорол ему живот. И отправил его в сопровождении одного из солдат к королю Готфриду с объявлением войны.

Сигурд дрожал, слушая этот голос. Только вчера, во время ссоры с оруженосцами, этот голос звучал совсем иначе. Сейчас же герцог узнал его и понял, в какое положение он попал.

– Но ты признаешь, что получил плату за убийство герцога Трафальбрасса? – настаивал Оливье на прояснении.

– Нет.

Годослав снял с головы шлем, чтобы все увидели его лицо. Копна густых вьющихся волос упала на плечи.

– Я, князь бодричей Годослав, признаю, что хотел убить герцога Трафальбрасса в честном поединке. Сейчас же я отказываюсь от своего решения и требую у короля Карла Каролинга справедливости. Этот человек не может стать противником ни одного благородного рыцаря, боящегося запятнать свою честь, скрестив оружие с вором и негодяем. Он забрался в мою палатку и украл оттуда мой кошелек с золотом, оставив меня в чужой стране без средств к существованию и без возможности поддерживать тот образ жизни, который соответствовал бы моему званию. И потому я требую посадить герцога на бревно «рекомендации», чтобы впредь другим неповадно было повторять его поступки.

– Я взял кошелек как доказательство… – попытался оправдаться Сигурд.

– И я, ваше величество, – внезапно подъехал сзади новый всадник, – эделинг Аббио, требую для герцога Трафальбрасса того же наказания, хотя, если судить по справедливости, он достоин виселицы. Этот человек подослал ко мне своих людей, одетых под франкских солдат, с тем чтобы наемные убийцы повесили меня. А мои раненые телохранители должны были свидетельствовать, что на меня напали франки. В случае удачи предприятия это вызвало бы новую войну между франками и саксами, чего и добивался герцог.

– Это ложь… Это невозможно доказать… – герцог уже возмущенно кричал.

– Это доказано Божьим судом, – сурово и без тени сомнения сказал Оливье.

– Есть и другие доказательства, – продолжил рассказ Аббио. – После происшествия мои люди повесили людей Сигурда в наказание за преступления. Но один из них, получивший удар камнем по голове из пращи славянского воина, что спас меня, остался в живых.

– Этот человек упал с лошади и ударился головой о дорогу, – Сигурд не говорил, а уже рычал.

– Два часа назад мои люди выкрали этого человека и передали палачу эделинга Видукинда, который проводил допрос. Я прошу вызвать сюда мессира Видукинда. Он передаст вам новые доказательства.

Кнесслер, он же Видукинд, уже подъезжал к королевской ложе.

– Кнесслер? – спросил король.

– Я – эделинг Видукинд, по материнской линии, как вы заметили верно, ваше величество, эделинг Кнесслер, – сказал тот, – присутствовал при допросе человека, переданного моему палачу людьми эделинга Аббио. Пленный дан сознался, что по приказанию герцога Трафальбрасса участвовал в попытке повешения эделинга Аббио.

– Я подданный датской короны! Я член королевской семьи Дании! – избрал Сигурд совсем другую тактику, и голос его звучал громко и гордо. – Вы хотите унизить Данию? Попробуйте! Но это не сойдет с рук никому.

Его не слушали. Король обменялся несколькими словами с окружающими. И опять слово взял Оливье.

– Конунг Трафальбрасс, – громко объявил граф Оливье, умышленно не называя Сигурда герцогом, – как маршал турнира и к тому же королевский судья я приговариваю вас к суточному пребыванию на бревне «рекомендации». Вы будете прикованы к бревну, чтобы не смогли сбежать. И вокруг вас будет выставлена стража. При этом я признаю, что наказание слишком мягко для преступлений, вами совершенных. И потому от себя лично добавлю, что прошу судьбу дать мне возможность встретиться с вами на поле боя, где я вас просто убью как врага, поскольку человек я слишком брезгливый, чтобы вызывать вас на поединок.