Славяне и евреи о "своих" и "чужих" календарных праздниках - [5]

Белорусская поговорка «людзи гавораць, што Пурымы не сьвято, а трасца не хвароба» (Пурим не праздник, а лихорадка не болезнь) [Сержпутоўскi 1930: 203] на первый взгляд принижает статус этого праздника (отголосок того, что не все евреи отмечают этот праздник?). Однако понимать это выражение следует, видимо, в прямо противоположном смысле (исходя из того, что лихорадка в народных представлениях — один из самых свирепых недугов). Да и фольклорно-этнографический материал показывает, что Пурим не остался незамеченным в славянской традиции. Это практически единственный праздник, который оказался напрямую спроецирован на славянский календарь — как в языковом, так и в обрядовом аспекте.

И. Берман отметил такую деталь относительно праздника «Средопостья», или «крестцов» (среда на 4-й неделе Великого поста), в народных представлениях Виленщины: «Замечательно, что часто случающийся об эту пору еврейский праздник Пурим тоже почему-то называется евреями и крестьянами „жидовские крестцы“. Многие евреи по невежеству думают, что этот праздник у них потому называется „крестцами“, что в оное время Аман задумал евреев приневолить к принятию христианства» [Берман 1873: 9].

В польской традиции праздник Пурим иногда называется «Zydowskie Zapusty», т. е. как «еврейская масленица». Как рассказывают информанты-славяне (Бельско-Подлясское воеводство), в этот день евреи нанимали за плату парня, которого потом могли толкать и бить кольями, как Иисуса Христа [Cala 1992: 89]. С одной стороны, здесь налицо обычное для народного христианства соотнесение всех еврейских обычаев и обрядов с евангельскими событиями, как более значимыми — с них в фольклорном сознании начинается мироздание и история (ср. народные легенды о том, как Христос творил мир, что еврейский Талмуд есть не что иное, как тайная книга о распятии Христа, что в Пасхальную ночь евреи собираются для того, чтобы вспомнить, как они распинали Иисуса, и т. д.). С другой стороны, описанный ритуал с битьем и преследованием совершенно органично входит в систему масленичных бесчинств, которыми сопровождались проводы зимы и обряды изгнания смерти в славянской традиции, что и могло послужить основанием сближения хотя бы на лексическом уровне еврейского Пурима и славянской Масленицы. Славяне же на Страстной неделе, накануне Пасхи (эти дни являются значимыми не только с точки зрения церковных ритуалов, но отмечены многочисленными обрядовыми действиями, имеющими очистительный и охранительный смысл), также привлекали евреев к обязательным в этот период ритуальным бесчинствам. Так, повсеместно у западных славян в различных вариантах известно предпасхальное действо, называемое «наказание», «преследование», «сжигание» или «повешение Иуды», смысл которого сводился к изготовлению обрядового чучела с последующим его уничтожением (все эти обряды могут быть рассмотрены как христианизированный вариант уничтожения куклы — олицетворения зимы и смерти). В вариантах «повешения Иуды», записанных на территории ю.-вост. Польши (Пшемышль) обращают на себя внимание следующие моменты: «Иуду» одевали в вещи, украденные у евреев, вешали на ворота или на дерево напротив дома еврея, и еврей должен был откупиться, заплатить за куклу [Cala 1992: 130-131]. Затем эту куклу тащили к реке, поджигали и бросали в воду или же сбрасывали с башни костела. Здесь также имеет место ежегодная реализация евангельского мифа в сочетании с элементами ритуальных обходов ряженых (чучело, выкуп, преследование, уничтожение), происходивших в поворотные моменты года.

Представления этнических соседей о календаре и праздниках друг друга — яркий пример взаимопроникновения традиций и широкого взаимного усвоения элементов культуры. На этом фоне уже не покажется странным свидетельство из белорусского Полесья, вынесенное в заглавие этой статьи… 

Литература

Белова 1999 — Белова О. В. Фольклорная интерпретация ритуальных действий и предметов иудейского культа в Полесье // Мифология и повседневность. СПб., 1999. Вып. 2. С. 307-317.

Берман 1873 — Берман И. Календарь по народным преданиям в Воложинском приходе Виленской губернии, Ошмянского уезда // Записки Имп. Русского географического общества по отд. этнографии. СПб., 1873. Т. 5. С. 3-44.

Богатырев 1971 — Богатырев П. Г. Магические действия, обряды и верования Закарпатья // Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 167-296.

Гнатюк 1896 — Гнатюк В. Галицько-руськi анекдоти. Ч. II // Етнографiчний збiрник. Львiв, 1896. Т. 6. С. 163-269.

Гринченко 1901 — Гринченко Б. Д. Из уст народа. Малорусские рассказы, сказки и пр. Чернигов, 1901.

Зеленин 1914 — Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Имп. Русского географического общества. Пг., 1914. Вып. 1.

Левченко 1928 — Казки та оповiдання з Подiлля. В записах 1850-1860-х рр. Вип. I-II. Упоряд. Микола Левченко. Київ, 1928.

Милорадович 1991 — Милорадович В. П. Житье-бытье лубенского крестьянина // Українцi: народнi вiрування, повiр'я, демонологiя. Київ, 1991. С. 170-341.

Никифоровский 1897 — Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах / Собрал в Витебской Белоруссии Н. Я. Никифоровский. Витебск, 1897.