Славные ребята - [45]

— Садись…

Марк сел за руль, небрежно швырнув оба чемодана на заднее сиденье. Дельфине хотелось поправить их, чтобы они не свалились, да она побоялась, что Марк увидит в этом вызов. И не время сейчас такими пустяками осложнять и без того нелегкое положение.

Несколько минут они ехали в молчании.

Наконец Дельфина не выдержала:

— Ты сердишься?

— Сержусь? Почему?

На нее он даже не взглянул, упорно глядя на ровно расстилавшуюся перед ними дорогу.

Вел он машину осторожно. Изредка их обгоняли грузовики, еще более дряхлые, чем их автомобиль. До чего же далеко их отель! Когда машина наконец остановилась, ей показалось, будто ехали они несколько часов. Так вот, оказывается… это здание в современном стиле и есть его отель. Она ничуть не удивилась бы, если бы Марк привез ее к какой-нибудь крепости, переоборудованной под тюрьму.

Портье торопливо бросился к ним. Дельфина пересекла холл. Перед дверью лифта она остановилась, чтобы подождать Марка, который ставил на стоянку машину. Она не знала, в каком номере он живет, и не собиралась ни у кого спрашивать. Он нагнал ее.

— Четыреста двадцать четвертый.

Осталось еще несколько секунд, чтобы выработать план действия, но она вдруг почувствовала себя усталой, слишком усталой, чтобы размышлять и что-то предпринимать.

Что будет делать она в Катманду? Она уже сама ничего не понимала. Так, в каком-то отупении, она вошла в номер и бросилась на постель.

Портье внес чемоданы. Марк пошарил в кармане, ища мелочь; запер дверь.

Потом уселся в кресло и стал ждать. Да, он явно ждал объяснений.

А никаких объяснений у нее и не было. Единственно правильное решение: самой перейти в атаку. Но она чересчур устала… Ее неодолимо клонило ко сну. Казалось, к каждой реснице привешена гиря, и они неудержимо тянут веки книзу.

И ничего поделать с этим она не могла.

Где это она? Ах, да! Стоя у постели, Марк пристально смотрел на нее. Притвориться спящей? К чему? Она слабо улыбнулась.

«Я должна ему хоть что-то сказать… Ведь самое главное, он здесь, рядом со мною… Значит, ничего страшного не случилось… А если я протяну ему руки?.. Чего я хочу на самом деле? Чтобы он лег рядом, и мы потихоньку поговорили бы… Забыв обо всем, что встало между нами. Реально ли оно существует, выдумала ли я сама, какая разница?»

— Проснулась?

— А долго я спала?

Руки так и остались тихонько лежать на одеяле.

— Почти два часа. Ну как, отошла?

— Теперь хорошо, совсем хорошо.

— Тем лучше… тем лучше. — Помолчав, он спросил: — А теперь, может, объяснишь мне?

— Что объяснить?

Инстинктивно она избирала орудие простодушия.

— Как что? Разреши спросить, зачем ты сюда явилась?

— Чтобы тебя повидать, раз ты, как я поняла, не собирался возвращаться домой.

— Не собирался… не собирался… Кто это тебе сказал?

— Ты.

— Я?!

— Да, ты.

— Ничего подобного я не говорил, разве что намекнул, но иногда желание побыть одному…

— Ты говорил еще, что хочешь разобраться…

— Возможно…

— Поразмыслить хорошенько…

— Неужели это преступление?

— До сих пор мы прекрасно размышляли вместе.

До каких пределов можно вести эту не совсем честную игру?

— Я решила, что ты меня зовешь…

Он ошалело взглянул на Дельфину, но видно было, что ни на минуту не усомнился в ее искренности. Значит, с успехом можно продолжать в том же духе… С каждым произнесенным ею словом рождалась истина.

— Да, да, мы ведь привыкли с тобой вместе принимать решения, значит, ты нуждаешься в моем присутствии. Возможно, даже подсознательно. Ну я и приехала.

Неотразимо милая улыбка.

— Ты доволен?

«Доволен ли я? В конце концов, пожалуй, доволен. Как знать? Доволен? А что это означает? Удовлетворен, счастлив — это совсем другое. В течение нескольких последних дней я действительно пытался разобраться. Приезд Дельфины, разве это в какой-то мере не ответ? Как эта женщина умеет повсюду легко приспособиться, все приводить в ясность. Пожалуй, попытаюсь ей объяснить, раз она уверяет, что приехала только ради того, чтобы выслушать мои объяснения. Хотя поди знай! Ох, как трудно разговаривать с ней об Алене, Надин и всех прочих… Так с бухты барахты. Особенно об Алене!»

Он отлично знал, но не желал признаваться в этом даже себе самому, что один лишь Ален оставит в его жизни неизгладимый след. И задумался о том, что могло бы быть…

— Будем завтракать вдвоем?

Марк как с неба свалился.

— Конечно. — И добавил, помолчав: — А ты как думала?

— Не знаю… Может, у тебя здесь есть друзья…

— Да, есть.

— А я их увижу?

— Конечно.

— А какие это друзья?

— Как какие? Что ты имеешь в виду?

— Ну, я хочу сказать, европейцы, американцы или туземцы.

— Нет, не туземцы.

— Однако ты не слишком красноречив.

— Если уж говорить начистоту, я до сих пор не могу опомниться от удивления.

— Ты считаешь, что я не впишусь в здешний пейзаж? Ну так успокойся, я переоденусь.

Она так и не сняла дорожного костюма, уже достаточно помятого после сна.

— Не в этом дело.

— А в чем же тогда дело?

Сама не заметив, Дельфина заговорила резким тоном.

— По-моему, это я должен задать тебе такой вопрос, — отрезал Марк. — Хватит ломать комедию, ну прошу тебя, скажи, пожалуйста, зачем ты сюда приехала?

Никогда еще в спорах он не заходил так далеко.