Славен город Полоцк - [85]

Недоумевая, зачем он мог понадобиться епископу, Никандр преклонил колена, приложился к руке Иосафата, сухой, белой и щетинистой. Иосафат перекрестил Никандра, помог ему встать, усадил, в красное кресло для именитых посетителей, осведомился, не испытывает ли цех каких-либо затруднений.

Нет, отвечал Никандр, в покаянии никто не нуждается, споров с церковью у цеха нет.

— Уже в том спор, что в православии закоснели, истинная же вера — католическая, — как бы вскользь заметил епископ и спросил, велика ли у булочников злоба против купцов.

— Сами с гильдией поладим, — отвечал Никандр. — Не пристало в денежные споры вовлекать святых отцов.

Но, может быть, он, епископ, мог бы помочь чем-нибудь цеху, настаивал Иосафат, ведь среди купцов немало униятов, открыты их души для слова слуги господнего.

— И православные с богом в душе живут, — отвечал Никандр. — А буде не уступит гильдия, повысим и мы цены на булочки.

Казалось, епископ только этого и ждал. В его глазах сверкнуло торжество. Он не согласен, сказал он, чтобы паства страдала из-за споров торговых людей. Не будет его благословения булочникам.

— За паству страдаешь, а за булочников? — спросил Никандр, дивясь неслыханному вмешательству епископа в споры о ценах на хлеб.

— Паства — унияты, а булочники — православные, — сухо заметил епископ. — Были бы все единой веры, сколь бы легче было королю в управлении, а пастве в послушании... Уже двадцать лет минуло, как на соборе в Бресте киевский митрополит Михаил Рагоза, полоцкий епископ Герман и четыре других епископа торжественно признали главенство папы римского над православной церковью королевства, а много ли униятов в Полоцке?.. Темен же народ, не разумеет света истины. Кто ему пример подаст, как не его старшины, мудрейшие их всех?

Вот куда, оказывается, клонит епископ! А не все ли, собственно, равно, какой держаться веры? Лично он, Никандр, мог бы и магометанство принять, если бы это сулило какие-нибудь выгоды.

Но он хорошо знал настроения своих товарищей по цеху и потому покачал головой:

— Не поймет меня цех, изгонит.

Епископ усмехнулся,

— Тебе ли бояться сотни полунищих пекарей? Давно пора тебе уйти из цеха, в гильдию тебя охотно примут.

— Примут ли? — усомнился Никандр, ощущая легкое головокружение. Он сам давно мечтал вступить в гильдию — барыши купцов не шли ни в какое сравнение со скудными доходами булочников. Но вступительный взнос в гильдию составлял две тысячи злотых, такой суммы Никандр не мог дать.

Словно поняв его сомнения, епископ продолжал:

— А деньги на взнос одолжи у менялы Панкратия хотя бы.

— И без того я много ему должен, — вздохнул Никандр.

— Кстати, письмо он тебе передает.

Никандр вскрыл облепленный печатями конверт. Меняла требовал немедленного возвращения всех ссуд, взятых у него в разное время под залоги.

Письмо в руке Никандра заплясало. Именно сейчас он не располагает свободными деньгами — истратился на постройку второй пекарни в Полоцке да трех магазинов в окрестностях города. Если меняла не даст отсрочки хотя бы на полгода, он, Никандр, вынужден будет продать и магазины, и пекарню... Он поднял глаза на Иосафата. Лицо епископа было бесстрастным.

«Лжешь, старый черт», — мысленно крикнул Никандр, но вслух произнес:

— Хорошо, прикажи Панкратию выдать мне ссуду.

На собрании Никандр оповестил, что шлет-де Иосафат свое благословение цеху и согласен убедить купцов повременить с повышением цен на муку, если они, булочники, не станут гнать от себя проповедников-униятов.

— Не станем ли бесплатно муку получать? — с издевкой спросил молодой худой булочник с горящими глазами.

— Деток будем по-нашему учить или по-латыни? — выкрикнул другой булочник, отец семерых сыновей.

— А на том свете как сочтемся? — выкрикнул еще кто-то из собравшихся. — Мы епископа жарить станем на сковороде или он нас?

— А ты, Никандр, как посоветуешь?

Это спросил Петр Васильевич Полочанин, и удивительно, что его тихий голос был услышан всеми и все замолчали.

Никандр уклонился от ответа. А Петр Васильевич сказал, что, по его разумению, никто из булочников не держит зла ни против латинян, ни против иудеев, ни против Махмудов. Какую каждый от отцов получил веру, той и держись, и серед людей иной веры живи честно, как и серед единоверцев. Кто же от веры отцов шатается, тот и предатель, к тому и доверия нет ни в торговом деле, ни в чем ином.

В пяти-шести местах зала одновременно, не дав Петру Васильевичу кончить, раздалось:

— Полочанина старшиной!.. Полочанина старшиной!

Это было неожиданно для Петра Васильевича и, видимо, для многих.

По уставу старшина цеха обязан вести переписку и отчетность, хранить денежную скрыню. В его доме проводились собрания, устраивались пиршества.

Полочанин сказал, что стать старшиной он недостоин, ибо мал его достаток. Дом его невелик, большую половину занимает булочная, в меньшей живет он сам с семьей и подмастерьями. Три ученика ночуют в булочной или в мучном складе — тесном амбарчике позади дома. Места для собраний нет.

— А чердак у тебя свободен! — выкрикнул отец семерых сыновей.

Старшиной выбрали Петра Васильевича.

Затаив обиду, Никандр пожелал ему успехов и, как требовал устав, произнес клятву в том, что за время своего старшинства он душой не кривил против цеха и всего русского братства, блюл интересы цеха, сберегал общественные гроши и никакими действиями не причинил вреда членам цеха.