Сласти-мордасти. Потрясающие истории любви и восхитительные рецепты сладкой выпечки - [14]
Последний букет «от Маяковского» парижский банк положил на могилу Татьяны Яковлевой в день ее похорон много лет спустя после войны… В любом случае, даже если история эта всего лишь легенда, – это была Любовь, пережившая и победившая Смерть, это была любовь, растворенная в цветах и единственном стихотворении.
А теперь «бриковские пирожные», которые мне почему-то хочется назвать просто шоколадно-ореховым тортом.
Для теста
• 200 г пшеничной муки
• 4 ч.л. какао-порошка
• 1 ч.л. с горкой разрыхлителя теста (или ⅔ ч.л. пищевой соды)
• 4 яйца
• 200 г сахара
• 4 ст.л. сметаны
Для крема
• 180 г сливочного масла
• 3 ч.л. какао-порошка
• 1 банка вареной сгущенки
Дополнительно
• орехи по вкусу
• любая пропитка по вкусу (Маяковский использовал обычную воду с вареньем)
Приготовить тесто. Муку перемешать с какао-порошком и разрыхлителем. Яйца взбить с сахаром, добавить сметану и снова взбить. Просеять мучную смесь в яично-сметанную и взбить до пышности.
Форму диаметром примерно 20 см смазать маслом (только дно) или застелить пергаментом. Влить тесто. Выпекать в духовке при 180 °C примерно 30 минут. Проверить зубочисткой на сухость.
Для крема взбить масло (не слишком мягкое) с какао-порошком и сгущенкой.
Орехи поджарить и порубить. Готовый бисквит достать из формы, остудить, разрезать на 2–3 коржа. Пропитать, смазать кремом и обсыпать орехами каждый корж и бока торта. Дать пропитаться минимум 3 часа и подавать, разрезав на пирожные.
Торт Сrème sure sucrée («Моя сладкая сметанка», или «Тающее чудо»)
Эта яркая и короткая, полная несказанной нежности и романтики история началась в Париже. И у нее были свои главные герои – Эдит Пиаф (ВЕЛИКАЯ Эдит Пиаф) и Марсель Сердан (знаменитый боксер, титулованный атлет, «бомбардир из Марокко»).
Если судьба бы тебя у меня забрала,
Если б ты умер или уплыл далеко,
Зачем мне знать, что любима была глубоко,
Ведь в этот миг я бы уже умерла…
Эдит исполнила свой коронный «Гимн любви» на вечеринке у друзей в Париже, и в этот момент ей представили Марселя – «нашу национальную гордость, бомбардира из Марокко, Марселя Сердана». Эдит засмеялась и продолжила знакомство сама, словами: «А это просто певица, нет, не просто певица, а наша Великая Национальная Певица, гордость Франции – Эдит Пиаф». Красавиц Марсель покраснел до слез, коротко откланялся и ушел с вечеринки. Эдит затем напишет, что своей выходкой украла у Любви три бесконечные недели счастья.
Но три недели спустя, когда Пиаф прилетела в Нью-Йорк с гастролями, в ее отельном номере раздался телефонный звонок:
– Добрый вечер, мадам! Вы, вероятно, меня не помните? Я Марсель Сердан. Нас недавно с вами представили друг другу…
– А… Национальная гордость из Марокко? – вновь не удержалась Эдит от колкости, но тут же одернула себя. – Прекрасно помню. Не сердитесь. В моих ста сорока семи сантиметрах роста сто сорок сантиметров колкости и всего семь – нежности.
– Могу я пригласить вас поужинать?
– Да! Я обожаю мясное, острое и сладкое. Расстарайтесь!
К огромному изумлению Эдит, Марсель привел ее в какую-то забегаловку, где гостям прямо у барной стойки подавали пастрами (дешевую говядину со специями) с пивом. Десертом было приторное мороженое.
– Да вы крохобор, батенька! – снова не удержалась от ехидства Эдит. – Боксерам так мало платят, что они вынуждены экономить на дамах?
– Скажи, что ты хочешь, и ты это получишь! – вспылил обычно сдержанный Марсель. – Мне было просто важно увидеть тебя.
– Я хочу Сrème sure sucrée. Именно это я называю «сладким», а вовсе не ужасное американское мороженое.
Марсель тотчас же пригласил певицу в самый известный в Нью-Йорке парижский ресторан, обронив всего одну лишь фразу:
– Для любящего сердца даже дешевое мороженое – лучший десерт. Для холодного – гора взбитых сливок покажется пресной и жесткой.
Как бы то ни было, а Эдит запомнила эти слова и потом частенько повторяла их сама. Очень быстро они с Марселем стали любовниками. Но любовниками весьма странными. Их очень часто встречали гуляющими в парках и оживленно дискутирующими; они могли провести вечер в публичной библиотеке, читая последние парижские газеты; они заходили в самые дешевые фастфуды или просто ели на улицах то самое мороженое, нимало не заботясь о том, что сладкие капли испортят их дорогие костюмы… Марсель старался не пропускать концерты Эдит (правда, почему-то все время прятался в последних рядах галерки), а сама она ни разу не была на его поединках: «Терпеть не могу мордобой!». Друзья и публика недоумевали: так есть роман или его нет?
– Воробушек, а ты сможешь сегодня прийти на мой поединок? Сегодня бой за звание чемпиона мира…
– А что у нас сегодня? 21 сентября 1948 года? Что ж, я приду. И этот день войдет в историю Франции как день, когда любимица нации лицезрела избиение любимца нации, – пошутила Пиаф.
Но на бой она все-таки пришла. Более того, осознав всю беспощадность профессионального бокса, его кровавую жестокость, Эдит от дикого волнения изорвала в клочья шляпу соседа, а по окончании поединка, когда Марселю триумфально подняли руку, а сам он едва стоял на ногах, пулей выскочила на ринг и принялась вытирать кружевным платком кровь с лица любимого.
