Сладостный плен - [94]

– Этот дом, естественно, выстроил ваш отец, – язвительно заметил Данте и тут же поморщился от боли: Эрика изо всей силы ткнула его локтем под ребра, в очередной раз напоминая таким варварским способом, что нужно вести себя прилично.

Одарив Фаулера снисходительной улыбкой и глядя на него холодными дымчато-серыми глазами, Шарль воскликнул:

– Ну что вы! Напротив, мсье. Это я построил этот огромный дом, после чего пригласил отца жить здесь вместе со мной. – Кадо произнес свою тираду с таким апломбом, что Данте едва сдержался, чтобы не ткнуть кулаком в самодовольную физиономию француза. – Торговля с Европой, которой я занимаюсь уже довольно продолжительное время, приносит очень неплохой доход, и я только счастлив поделиться моим огромным состоянием с отцом.

– Очень мило с вашей стороны, – вмешалась Эрика, бросив на Шарля восхищенный взгляд.

«Тот еще франт!» – с неприязнью подумал Данте. Кадо, похоже, всего в жизни добился сам. Он способен бросить к ногам Эрики весь мир, и, судя по тому, как он вокруг нее увивается, с радостью сделал бы это, если бы она ему позволила.

– Сюда, малышка, – тихонько прошептал Шарль, обняв Эрику за талию.

Пока капитан предавался своим невеселым раздумьям, мсье Кадо провел Эрику в столовую, и Данте потащился за ними следом, словно заблудившийся щенок. Ничего другого ему не оставалось. Пригласив Фаулера сесть за стол, Шарль, подойдя к его противоположному концу, вытащил стул и жестом показал Эрике, чтобы она садилась.

Эрике стоило огромного труда не расхохотаться, когда она бросила взгляд на Данте: тот, стоя у стола с кислой миной на лице, вертел в руках серебряные столовые приборы. В этот момент он напоминал маленького мальчика, которому не позволили поступить так, как ему хочется. Эрика прекрасно понимала, каково Фаулеру, человеку сильному и своевольному, терпеть подобное к себе отношение. Но на карту было поставлено все его будущее состояние, и Данте, в очередной раз сдержавшись, сел на указанное ему место.

После ужина Шарль провел Эрику в танцевальный зал, где, заключив в объятия, закружил в вальсе. Данте, примостившись у стенки, хмуро смотрел на эффектную пару. Совершенно очевидно: этот Кадо привык получать то, что ему хочется, а Эрика только рада этому щеголю услужить. Черт подери! Да это не деловая встреча, а откровенное ухаживание! Данте уже начал уставать от сладких, словно патока, улыбок француза, которые тот щедро расточал Эрике. Наконец капитан не выдержал и, отойдя от стены, направился через весь зал к парочке, которая в этот момент как раз прекратила танцевать: Шарлю вздумалось увести свою партнершу на террасу, чтобы побеседовать с ней при лунном свете.

– Прошу прощения, я хотел бы пригласить мадемуазель хотя бы на один тур вальса, – настойчиво проговорил Данте, нагоняя их у двери, и, взяв Эрику под руку, снова потащил ее в танцевальный зал. – Думаю, вы могли бы на несколько минут оторваться от этой очаровательной молодой леди и позволить другим мужчинам насладиться ее обществом.

На губах Фаулера играла такая вежливая улыбка, что если бы Шарль вздумал протестовать, он уронил бы себя в глазах окружающих. И он не стал этого делать. Но когда Данте чересчур крепко, по мнению француза, прижал Эрику к себе, Кадо почувствовал, что закипает от злости.

– Язык мой – враг мой, – язвительно проговорила Эрика по-французски.

– Очень тебя прошу, говори со мной по-английски, – проворчал Данте. – Мне сейчас не до переводов. Так что прибереги французские словечки для своего французского roue![8]

– Ты ведешь себя просто вызывающе! – заметила Эрика, высвобождаясь из его крепких объятий. – Ты что, хочешь все испортить? У Шарля от твоих выходок уже лопается терпение.

– У меня уже лопнуло, – недовольным голосом заявил Данте. – То, что от тебя хочет этот Кадо, не имеет никакого отношения ни к продаже хлопка, ни к его покупке. В данный момент мсье скорее всего ломает голову над тем, как бы затащить тебя в спальню и продемонстрировать свое шикарное постельное белье.

Бросив на Фаулера испепеляющий взгляд, Эрика раздраженно вздохнула.

– Ты лезешь в мои дела, и я…

– Дела? – передразнил ее Данте, криво усмехнувшись. – Значит, теперь это так называется? Если бы я знал, что у вас уже дошло до этого, я бы ни за что не позволил тебе танцевать с этим распутником!

– Он не больший распутник, чем ты! – поддела его Эрика, чувствуя, что словесная дуэль с Данте доставляет ей массу удовольствия. – Ты не имеешь никакого права презирать человека за то, что он пытается соблазнить понравившуюся ему женщину, ведь ты сам поступаешь точно так же. Мне ли этого не знать! Ты же всю дорогу от Нового Орлеана до Натчеза оттачивал на мне свою технику обольщения!

Подавив желание сказать Эрике все, что он о ней думает, Данте галантно поклонился:

– Отлично, мадемуазель. Вы поставили меня на место, дав понять, что оно находится где угодно, только не на этом балу. Надеюсь, ваш воздыхатель доставит вас обратно на корабль, когда вы с ним закончите ваши так называемые дела. Que dites-vous de cedre?[9] Всего хорошего.

И, круто развернувшись, он направился к двери. Эрика едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, Фаулеру следует подучить французский. Видимо, он хотел поинтересоваться ее мнением о сидре, но перепутал последний с кедром!