Сладостный плен - [75]

Данте не знал что и думать. Они с Ридом когда-то были хорошими приятелями, но с тех пор прошло уже немало лет. Что, если старый дружок продал его за понюшку табаку?

Тяжело вздохнув, Данте развернул записку от Сэбина, которую сжимал в кулаке, и еще раз перечитал ее.

«Не волнуйся, племянничек. Эрика в надежных руках. Мы с моей новоиспеченной женой будем с нетерпением ждать тебя в Новом Орлеане».

Фаулер выругался.

– Если этот подонок посмеет поднять руку на Эрику, я его придушу, – мрачно заявил он и, сорвавшись с места, выскочил в холл. Рид бросился за ним.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Соберу команду и возьму курс на Новый Орлеан, – нехотя проговорил Данте. – Нужно было догадаться, зачем этот подонок Сэбин послал тебя ко мне. Он хотел, чтобы Эрика осталась одна.

Приехав на пристань и увидев, что пароход уже отчалил, Данте издал яростный вопль. Этот негодяй Сэбин и здесь его обскакал! Пока Данте метался по пристани в поисках своей команды, которую хитроумный дядюшка выманил на берег, посулив матросам бесплатную выпивку, сам виновник всего этого переполоха стоял на палубе своего парохода «Удачливая леди», облокотясь о поручни, и наслаждался заслуженной победой. Какой же он все-таки молодец! Эрика сидит в каюте, с которой его верные люди глаз не спускают, пароход до отказа набит хлопком, а Данте бегает по Натчезу в поисках своих матросов, от которых – если он их и найдет – все равно не будет никакого толку: успеют напиться до потери пульса.

Тишину нарушил отчаянный крик Эрики, и Сэбин, недовольно поморщившись, направился к ее каюте.

– Еще раз крикнешь, пеняй на себя! – мрачно предупредил он Эрику, входя в каюту, и потянулся к кляпу, который эта несносная девчонка каким-то образом умудрилась вытолкнуть изо рта.

– Я требую привести ко мне отца! – яростно выпалила Эрика. – Ты не имеешь права держать меня здесь!

– Очень даже имею, – возразил Сэбин, угрожающе улыбаясь. – Через неделю твой брак с Данте будет расторгнут и ты станешь моей женой. – Он провел шишковатым пальцем по ее красной от гнева щеке, и Эрика брезгливо отшатнулась. – Ничего-ничего… Скоро я научу тебя, как надлежит вести себя жене плантатора.

– Я никогда не выйду за тебя замуж! – дрожащим от ярости голосом воскликнула Эрика и сделала отчаянный рывок вперед. – Мне противно, даже когда ты до меня дотрагиваешься!

Кейри выпрямился во весь рост. На губах его появилась злорадная ухмылка.

– И тем не менее ты будешь терпеть мои прикосновения и ласки. Не воображай, что сможешь обратиться за помощью к Эвери. У него и своих забот хватает.

– Как тебе удалось подчинить себе моего отца? – выкрикнула Эрика.

Сэбин, который направился было к двери, остановился и, опершись на свою трость, проговорил:

– А вот это касается только меня и Эвери, дорогуша. Если бы он хотел, чтобы ты об этом знала, давно бы тебе все рассказал. И то, что он этого не сделал, мне только на руку. Так что Эвери не встанет у меня на пути. Я очарован твоей красотой, крошка, но с твоим бешеным темпераментом придется что-то делать. Ну да ладно, справлюсь, не сомневайся.

Эрика едва удержалась, чтобы не плюнуть Сэбину в лицо. Как же она ненавидела этого негодяя, развращенного до мозга костей! Если уж он что-то задумал, то ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Черт бы его подрал! Ну ничего, когда-нибудь он сполна получит за все те несчастья, которые причинил людям. Он заплатит за то, что использовал их в своих интересах, высасывая из них все соки, словно голодная пиявка. Другого такого негодяя и подонка свет не видывал. Будь он проклят!

Пока Кейри, самодовольно ухмыляясь, мерил шагами палубу, Эрика предавалась мрачным раздумьям. Наконец-то она поняла, что заставило Данте принять этот рискованный вызов. Ненависть! Да она и сама ненавидела Сэбина всеми фибрами души. Никогда в жизни ей еще не доводилось так сильно презирать кого-то, как она презирала Сэбина Кейри.

Откинувшись на спинку стула, Эрика поерзала, устраиваясь поудобнее, – проклятые веревки больно впивались в тело. Придется ей довольствоваться сладостными воспоминаниями об опьяняющих поцелуях и божественных ласках Данте. Воспоминания – единственное, что у нее есть и останется, если Сэбин добьется своего. Но ему никогда не удастся сломить ее дух, как он сделал это с ее отцом. Пусть забьет ее до смерти, она все равно будет любить Данте. И никому, даже самому дьяволу, это не под силу изменить.

Фаулер уже отчаялся догнать пароход Сэбина. Скольких сил ему стоила эта гонка, уму непостижимо! Он приказал машинисту идти на самой предельной скорости, только чтобы не взорвались котлы. Останавливались лишь в случае крайней необходимости, когда запасы дров подходили к концу. И все без толку…

– Что-то ты сегодня все больше молчишь, капитан, – заметил Рид, подходя к Данте, не отрывавшему глаз от реки.

– Всякие мысли лезут в голову, – пробормотал Фаулер и еще крепче сжал руль. Пароход шел вблизи отмели, из воды торчали ветви деревьев: точь-в-точь руки призраков, готовых в любую минуту его схватить.

– Не иначе, как о своей жене, – заметил Рид и, взглянув на усталое лицо Данте, продолжал: – Помнится, ты говорил, что женился на этой красотке, чтобы добраться до своего дядюшки, но у меня такое чувство, что дело тут не только в этом. Я еще ни разу не видел, чтобы ты так сильно увлекся какой-нибудь девицей.