Сладостная победа - [83]

– И никто не спросил его об этом?

– Ты не понимаешь, Коулт. Тед как будто ушел весь в себя. Должно быть, сказывается пережитое на войне… и его увечье.

– А когда он потерял руку?

– Говорит, во время сражения под фортом Стедман в Виргинии.

– Если я правильно помню, это происходило в марте 1865 года. Генерал Ли шел на уступки весь следующий месяц, затем генерал Кирби-Смит держался еще целый месяц. Итак, Макбрайд должен был попасть домой более года назад.

– Если бы он вернулся назад так рано, то мы никогда бы…

– Ага, пришел черед сожалениям, а я ведь говорил, что так и будет.

– Я чувствую себя виноватой за то, что изменила ему, но я никогда не жалела о той ночи. Именно это я и хочу сказать тебе.

– Значит, ты не собираешься рассказать ему все о нас.

– Не обещаю, что никогда не расскажу ему об этом, но только не сейчас.

– Ты по-прежнему намерена выйти за него замуж?

– Конечно.

– Тогда вот тебе мой совет: лучше открой ему все сейчас или никогда.

Кэсси отвернулась и уставилась в окно. Коулт подошел к ней.

– Кэсси, посмотри на меня. – Он повернул ее к себе лицом и взял за плечи. – Как ты можешь выходить замуж за человека, которого не любишь? Ты слишком прямодушна, чтобы потом жить, все скрывая.

– Как я могу не выйти за него замуж сейчас? Что бы я ему ни сказала, он решит, что это из-за его увечья.

– Если он поверит в это, значит, он плохо тебя знает.

– Он прекрасный, все понимающий человек и близкий друг. Я знаю, для меня он станет хорошим мужем.

– А какой женой ты будешь для него? Прекрасным и все понимающим человеком хорошо быть в пожилом возрасте, Кэсси, но ты же молода. Зачем ты взваливаешь на себя такую ношу, которая раздавит тебя? Если уж выходить замуж, то за того, кто сможет пробудить неистовую страсть, дремлющую в тебе.

– Ты не знаешь Теда. Да и что заставляет тебя считать, что мы не подходим друг другу?

– Я знаю о нем больше, чем ты думаешь. О человеке можно узнать очень много лишь по развороту его плеч и по тому, как он держит свою голову. Макбрайд извинился за то, что остался в живых. Ты никогда бы так не поступила, Кэсси.

– И все это ты узнал за вашу краткую беседу?

Он выпустил ее и отступил назад.

– Именно так. Кроме того, есть еще одна важная подробность: он никогда не занимался с тобой любовью.

– Потому что он считал, мы должны подождать, пока не поженимся.

– Это все игра в благородство, Кэсси, но человеческую природу не обмануть. Мужчина должен заниматься любовью с женщиной, которую он любит. Он не может без этого.

– Может быть, он находил удовлетворение с одной из женщин в «Альгамбре».

– Милая, это все равно, что давать сладкую пилюлю человеку, у которого жар. Мысленно он может уверять себя, что вылечился, но его тело никогда не поверит в это.

– Наш разговор становится смешным и нелепым. Ты осуждаешь человека лишь за то, что ему не присуще твое животное, плотское влечение.

– А разве оно не присуще тебе?

Возмущенная, она взглянула на него:

– Это очень грубое замечание даже для тебя, Коулт.

Он почувствовал себя последним негодяем. Меньше всего он хотел обидеть ее. Он взял ее лицо в ладони и заглянул в синие глаза.

– Я считал это комплиментом, Кэсси. Ты такая женственная, – нежно произнес он. – Такая непосредственная и живая, и это удивительно сочетается в тебе с сообразительностью, которая проявляется везде и во всем: во время грозы, когда надо спасать скот, и ночью, когда надо заниматься любовью. Милая, ты собираешься загасить в себе этот врожденный дар, выйдя замуж за человека, который не идет против ветра и поворачивается к нему спиной.

– Ладно, благодарю тебя за твой всесторонний анализ, Коулт. Мне следовало бы заранее догадаться об этом, зная, как чрезвычайно важен для тебя секс, а не любовь.

Она направилась к дверям.

«С какой стати я возложила столько надежд на какого-то проезжего через наш городок?» – думала Кэсси.

«Может быть, это даже к лучшему, что мы избегаем, друг друга», – размышлял про себя Коулт, наблюдая из здания тюрьмы за тем, как Кэсси шла в школу. Да, она была права: его отношения с ней, как и с ее семьей, все более запутывались.

Коулт взглянул на Джетро, который то ли спал, то ли делал вид, что читает газету. Он надеялся, что док Уильямс не ошибся насчет того, что шериф достаточно поправился, чтобы приступить к своим обязанностям, потому что тот день, когда ему пора было садиться в дилижанс, уже был не за горами.

– Джетро, почему бы вам не прилечь и не вздремнуть чуток? – предложил Коулт, снимая свою шляпу с крючка на стене. – Пойду пройдусь, ноги разомну.

– Сходи, сынок. В этой газете никаких интересных новостей, скука страшная. – Джетро прошел к койке, и не успел Коулт выйти из здания тюрьмы, как он уже заснул.

Утро по понедельникам всегда было спокойным. Проходя мимо гостиницы, Коулт встретился с тремя сорванцами.

– Куда в такой ранний час держите путь?

– В школу! – воскликнул Пити.

– Кажется, друзья, вам не по душе эта идея.

– Вам бы это тоже не понравилось, будь вы на нашем месте, – проворчала Сэм. – Мистер Макбрайд после своего возвращения заявил, что занятия будут вестись по старому расписанию.

– Да, шесть часов пять дней в неделю, – уныло сказал Боуи.