Сестра Макгрегор звонко рассмеялась:
— Издержки профессии.
— Я не хотела, чтобы он давал ложные показания.
— Но он настоял… Теперь он выглядит еще более героически. Он оградил вас от гораздо большего, чем вам кажется.
— Он спас мою жизнь. Если бы не он, я бы была сейчас уже где-нибудь в пригороде Чикаго в подвале, раздумывая о том, доживу ли до рассвета. Но он… он… — Лейла наконец позволила себе разрыдаться.
Медсестра нахмурилась:
— Все в порядке, детка. Всегда сложно, когда приходит осознание того, что случилось, и того, что могло случиться. Не пытайтесь держать все в себе. Ищите помощи.
— Я не из-за себя. Его рана…
— Слишком много крови? Вы испугались?
Она покачала головой:
— Я была волонтером скорой помощи в своей стране. Имела дело с разными ранениями. Но его ранили, когда он защищал меня…
— Поэтому его поверхностное ранение так вас беспокоит.
— Почему это поверхностное ранение так долго обрабатывают?! — воскликнула Лейла.
— О, его рану давно обработали.
Лейла нахмурилась:
— Тогда почему к нему все время заходят все новые врачи?
— Дело не в том, что с ним, а в том — кто он.
— Не поняла?
— Наверное, вы не заметили, кто им занимается?
Лейла не заметила. Обычно в присутствии Рашида все остальные становятся незаметными и второстепенными.
Медсестра рассмеялась:
— Ну, обычно подобные ранения поручают интернам первого года обучения. Но к нему пришла сама заведующая отделением травматологии — доктор Вергас. Он ее просто замучил. Боже, он настаивал на том, чтобы самому зашить рану, убеждая нас, что у него больше опыта, чем у нас всех, вместе взятых. Но доктор Вергас убедила его, прибегнув к одному весомому аргументу.
— И какому же?
— К вам, разумеется.
— Что?
— Она сказала, если он не позволит ей зашить его, то она позовет вас, чтобы вы с ним поговорили. И он сразу согласился.
Он согласился только для того, чтобы не видеть ее? Это хорошо, плохо или просто ужасно?
— И даже после этого он не позволил снимать его свитер. Просто приподнял его. Но то, что нам удалось увидеть… О-ля-ля! Возможно, увидев остальное, мы попадали бы в обморок.
Для Лейлы информации было слишком много. Она вполне обошлась бы без дополнительного подстегивания собственных фантазий о Рашиде. Для ее психики слова насчет «всего остального» могли стать настоящей травмой.
Женщина продолжила:
— Он словно и не человек вовсе. Сначала его божественное тело, потом… он не издал ни малейшего звука, пока мы его зашивали, хотя он отказался и от местной анестезии, и от обезболивающего. И мы все время чувствовали, как он за нами наблюдает, пытается контролировать процесс.
Лейле было хорошо известно, какое сильное впечатление производит Рашид на людей. Но здесь было что-то большее.
— У него побывал весь медицинский персонал. Почему поток врачей к нему не прекращается? Что происходит?
— Об этом я и говорила, когда сказала, что дело в том, кто он. Когда мы закончили с раной, он за явил, что хочет сделать пожертвование больнице. По том озвучил цифру. Вот тогда все кинулись искать о нем информацию в Интернете. И только тогда мы осознали, кто к нам попал.
Должно быть, это убило их наповал. Состояние Рашида оценивается в десятки миллиардов. Люди его уровня имеют свои собственные больницы, персонал которых вылетает в любую точку мира, где он получил простую царапину. Это действительно очень странно, что он согласился обратиться в обычную муниципальную больницу.
— Так вас интересует, почему тут такое столпотворение? Это заведующие разных отделений, которые пытаются склонить его отдать деньги на свои проекты.
Так он там обсуждает бизнес? Позволяя ей сходить с ума от беспокойства?
Поблагодарив медсестру Макгрегор, она вошла в процедурную.
Как там сказала про него сестра? Ах да. Божественное тело. Неудивительно, что женщины чаще всего прибегали именно к этому определению, описывая Рашида. На фоне остальных людей он всегда казался царствующей особой, благосклонно принимающей обожание своих подданных.
Он сразу заметил Лейлу. Более того, он смотрел на дверь, словно ожидая ее.
Он был уверен, что она нарушит больничные правила? Но она подчинилась не им, а его молчаливому, но на этот раз неоспоримому требованию не входить. Так он все-таки считал возможным, что она ослушается? И именно поэтому так напряженно смотрел на дверь? Или просто сам не мог дождаться, когда выберется отсюда?
Рашид слегка приподнял брови. «Ты все еще здесь?»
Она сложила руки на груди, словно говоря этим, что готова торчать здесь всю ночь.
Рашид обратился к стоящему рядом с ним мужчине в халате:
— Мистер Хендрикс, прошу вас выслать ваше предложение на мой рабочий электронный ящик с пометкой «Из больницы». Я отвечу вам в течение двух недель. — Сразу поднялась волна обсуждений, но он остановил их одним жестом руки. — Все предложения отдавайте мистеру Хендриксу. Я сделаю что смогу.
И Рашид направился к выходу. Она видела, что им хочется задержать его, но никто не смеет стать на пути шейха, когда он принимает твердое решение. И они расступались перед ним, как Красное море у ног Моисея.
Он не замедлил шаг, когда проходил мимо нее, — просто констатировал факт:
