Сладкое поражение - [20]

Она закрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Ему вспомнились сплетни, ходившие о нем, что он может погубить женщину одним взглядом. И в тот момент в его ушах зазвучал голос аббатисы: «Я стала бы читать нотацию любому мужчине, который смотрит на Анджелу так, как вы».

Он не собирался «причинить ей вред» и совсем не хотел, чтобы она страдала… «вновь». Но он постоянно сталкивался с тем, что от него не ждали ничего хорошего. И расплата за подобную репутацию: «Мужчина, подобный вам». Как же отвратительно и несправедливо!

Ведь он остановился. Если бы он действительно был таким, каким его считают, Анджела сейчас не была бы там, на холоде, а была в его постели. Но если он не такой, то какой же он? И что же такого было в этой женщине, что заставляет его постоянно думать о ней?

Эта женщина околдовывала его, значит, она опасна. А сейчас, под начинающим моросить холодным дождем, она представляет опасность даже для самой себя.

Он высунулся из окна и позвал:

— Анджела!

Она подняла глаза.

— Идите в дом.

Она кивнула, встала и вошла в здание аббатства, но в этот вечер она уже не пришла к нему.

Глава 5

— Доброе утро, милорд.

Услышав странный незнакомый голос, Филипп открыл глаза и увидел юную девушку с ярко-рыжими волосами и карими глазами. Она показалась ему немного похожей на Эмилию Хайхарт. Теперь она Эмилия Кенсингтон. Когда-то, после того как их застали в двусмысленной ситуации, Филипп чуть не женился на этой бойкой девушке, но не сложилось. Чуть позже она вышла замуж за его брата-близнеца, и это к лучшему. Ей нужен был именно такой человек, как Девон.

— Вы кто? — спросил Филипп.

— Пенелопа. Я принесла вам завтрак.

— А где Анджела? — поинтересовался он.

Его первой мыслью было то, что она могла заболеть, проведя вчера так много времени на холоде под дождем. Это его очень обеспокоило. Вторая мысль была столь же неутешительна: она будет избегать его после того, что произошло вчера.

— Она в часовне, — ответила Пенелопа, подавая ему поднос. Филипп вспомнил эту девушку: она принесла ему дополнительную пару одеял. Она ему понравилась. — Что она там делает?

— Молится, милорд. Что же еще делать в часовне? — с серьезным видом ответила Пенелопа, но от него не ускользнула озорная искорка в ее глазах.

— И это правильно.

Он предполагал, что Анджела посчитает вчерашнее происшествие грехом, в котором необходимо каяться, и что теперь она молит Господа о прощении. Но ведь на самом деле по его воле или глупости, и, в конечном счете, к его большому разочарованию, между ними ничего не было.

— Что я могу еще для вас сделать? — мило улыбаясь, спросила Пенелопа. Она была гораздо любезнее Анджелы.

— Сказать мне, где находится часовня, — ответил он.

— Зачем вам?

— Может быть, мне тоже нужно помолиться. Пенелопа рассмеялась.

— Извините, милорд. Я просто…

— Вы поймали меня на лжи, — признался он улыбаясь. — Я просто хочу увидеть Анджелу.

— Она не избегает вас, не подумайте, — сказала Пенелопа, понизив голос. — Сегодня утром я не увидела ее на кухне, стала искать и нашла в часовне. Я не хотела ее беспокоить и решила принести вам завтрак.

— Вы очень внимательны.

— Спасибо, милорд.

— Сколько вам лет? — с любопытством спросил он.

— Девятнадцать.

— И вы монахиня? Приняли постриг и все такое? Вы не слишком молоды для этого?

— Если бы я не обещала посвятить жизнь Богу, меня бы отдали кому-нибудь в жены. И то и другое — обязательство на всю жизнь.

— Действительно. Но…

— Иногда, лорд Хантли, человек просто знает, что он должен делать. На самом деле я склонна считать, что человек всегда знает свой путь, а боль и невзгоды приходят из-за измены этому пути.

— Вы слишком молоды, чтобы изрекать такие мудрости.

— А вы уже достаточно прожили, чтобы знать такие вещи. Заканчивайте свой завтрак, и я провожу вас до часовни.

Пенелопа оставила Филиппа у двери в часовню. Прежде чем войти, он остановился на мгновение, глупо опасаясь, что святой огонь испепелит его, как только он переступит через порог. Впрочем, он боялся не за себя, он боялся за Анджелу, которая могла при этом пострадать.

Она стояла на коленях перед алтарем, как раз перед статуей Мадонны с младенцем. Свет зажженных перед статуей свечей играл в ее волосах, и они светились, словно золотые. Филипп некоторое время наблюдал за ней, пока желание оказаться рядом с ней не побороло разумный довод о том, что ее не следует беспокоить. И он начал долгий путь по проходу между скамьями. Раненая нога сильно болела, и время от времени, чтобы передохнуть, он вынужден был опираться на церковную скамью. Превозмогая боль и, не позволяя физическим мукам остановить его, Филипп опустился на колени рядом с Анджелой.

— И о чем же мы молимся? — наклонившись, прошептал он. Девушка обратила на него быстрый взгляд, выражающий искреннее удивление, и тут же снова опустила глаза.

— Мы молим о том, чтобы научиться контролировать и подавлять свои греховные желания, — ответила она, не поднимая глаз.

— А я молю не об этом, — сказал он. — И если уж быть до конца откровенным — совсем о противоположном.

— Именно поэтому я здесь, — прошептала Анджела, склоняя голову.

— Это из-за того, что произошло вчера? Ведь вы не сделали ничего дурного, вы только предотвратили мое падение.