Сладкий яд - [21]

Натянув на лицо фальшивую улыбку, я подхватываю с подноса хот-дог.

— О… да все то же самое. Не хочу это обсуждать. Давай есть. Ты, наверное, страшно проголодался, да и я тоже. — Слова сыплются одно за другим, чтобы у Лоренса не было возможности возразить, и он это понимает, но не настаивает на ответе, давая необходимое мне пространство.

После еды я отношу к ближайшему мусорному баку салфетки с тарелками, а после замираю с закрытыми глазами и лицом, обращенным к небу, впитывая последние солнечные лучи. Стало заметно прохладнее, но мне не хочется уходить. По мере того, как порывы холодного ветра становятся все сильней, мои чувства пробуждаются к жизни. Глубоко дыша, я наслаждаюсь солоноватым запахом океана и криками чаек. Я ощущаю, как за спиной появляется Лоренс, а затем меня окружает тепло его пиджака. Его ладони трут мои руки, согревая меня и одновременно притягивая к нему. Откинувшись на его грудь, я медленно открываю глаза. Сквозь ресницы вижу затянутое облаками небо, штормовой океан и поистине бесконечную линию горизонта.

Мир и покой.

Настоящее волшебство.

И я не знаю, как — то ли из-за надежности его рук, обнимающих меня, а может, из-за ощущения его спокойной силы, что просачивается ко мне в кровоток, — но вдруг обнаруживаю, что открываюсь и доверяю ему свои самые глубоко запрятанные секреты. Я рассказываю Лоренсу о своем детстве, о том, как каталась с отцом на чертовом колесе, о своей матери и о том, как она собирала вещи и бросала меня. Я рассказываю ему о Пейдж Каллахан и о Мэтью, ее отце. О том, как трахалась с Мэтью в грязном мотеле в обмен на подарки и деньги, после чего он возвращался в свой большой дом в модном районе города и притворялся образцовым отцом и столпом общества.

Закончив, я ощущаю небывалую легкость и, как ни странно, полное отсутствие чувства стыда. В том-то и состоит разница между Ронаном и Лоренсом. Ронан возвел меня на пьедестал. Он видел перед собой не меня, а девушку, в которую я должна была превратиться, чтобы стать достойной его любви. Я же слишком боялась развенчать эту иллюзию. Мне и самой хотелось верить, что, если мы пробудем вместе достаточно долго, то я стану его достойна. Если б я рассказала ему о своем прошлом — о том, кто я на самом деле, — его бы и след простыл, но эгоизм не позволил мне этого сделать. Я слишком сильно его хотела. Но жить ложью можно лишь до момента, пока она не начнет душить тебя, отравляя каждое слово, каждую ласку и поцелуй. Лоренс, с другой стороны, никогда не питал на мой счет иллюзий. Он точно знает, кто я такая. И это дарит ощущение невыразимой свободы.

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, я хочу, чтобы ты знал: все уже в прошлом. Оно больше не беспокоит меня.

Лоренс упирается подбородком в мою макушку. Обнимает меня потуже.

— Совсем?

Я молчу, пытаясь нащупать внутри ответ.

— Блэр, я не стану притворяться, будто знаю, что у тебя на сердце. Это известно только тебе одной. Но скажу тебе вот что. Я надеюсь, что однажды ты проснешься и поймешь: тебя определяют не люди и не воспоминания, а ты сама. И больше никто.

— В твоих устах это звучит так просто… Признавайся, что ты сделал с моим циничным другом? Ты так похож на него, но говоришь совершенно другие вещи.

Я смотрю вверх, он смотрит вниз. И наши взгляды встречаются.

— Он временно недоступен. Так что, пока его нет, ты застряла со мной. — Он усмехается.

— Ах вот как? И кто же ты?

— Самый обычный парень, который наслаждается обществом прекрасной женщины.

Краснея, я чувствую, как бабочки у меня в животе совершают свой обычный хаотический танец. Поворачиваюсь к нему и задом наперед начинаю шагать назад с самым кокетливым своим выражением на лице.

— Идем, Казанова. Ты обещал увести меня в неизвестность, и я все еще этого жду.

Забавная штука счастье. Неважно, долго ли длится этот прекрасный хаос или не очень, но счастье заставляет тебя парить, вызывает желание смеяться и танцевать. Когда ты счастлив, кажется, что все на свете тебе по плечу, и нет чувства приятнее, чем возможность разделить свое счастье с особенным человеком.

Я убегаю к лестнице, спускающейся к пляжу. Едва ступив на песок, сбрасываю кожаные ботинки с носками, опускаю пиджак Лоренса на ступеньку и со всех ног мчусь к океану. Вода ледяная, но холод бодрит. Я раскидываю руки в стороны, запрокидываю голову назад и начинаю кружиться — все быстрее, быстрее, быстрее, пока, потеряв равновесие, не падаю в воду. Смеясь, я пытаюсь встать, но ноги меня не держат, и я вновь приземляюсь на задницу.

Я вижу, как по лестнице спускается Лоренс. Он убирает телефон и прячет руки в карманы брюк. Его волосы треплет ветер. На лице лихая усмешка. Я тону в его мужской красоте.

— Как вода?

— Теплая, — клацая зубами, говорю я.

— Обманщица.

Я отбрасываю с лица мокрую прядь волос.

— Может, проверишь сам?

— Пожалуй, я пас. Не хочу портить тебе веселье. Кроме того, любоваться тобой лучше издалека.

— О… что это с нами? — насмешничаю я. — Боишься чуть-чуть промокнуть?

— Это был вызов?

Я приподнимаю бровь.

— Называй, как тебе больше нравится, детка.

— Хулиганка.

Он снимает ботинки с носками и подворачивает брюки, белая ткань рубашки обтягивает мышцы рук и груди. Без галстука, с расстегнутыми верхними пуговицами он выглядит как настоящий ходячий секс, и мне становится трудно дышать. Я облизываю губы, ощущая, как внутри разливается совсем иное тепло.