Сладких снов - [96]

Гренс попросил таксиста остановиться возле Ворот № 1 и вышел из машины. Ему всегда нравилось начинать обход Северного кладбища именно с этой стороны, откуда открывались особенно живописные виды.

Несмотря на раннее утро, теплое весеннее солнце навевало сон. Зеленые лужайки сверкали, стряхнув с себя последние остатки снега. Ветра не было, и деревья и кустарники стояли такие же неподвижные, как гранитные надгробья. Такие же ненастоящие.

Теперь Гренс без труда отличал реальность от фантома. Только после того как сделал то, что не получилось тридцать пять лет тому назад, – обратился за помощью к специалистам, чтобы понять, что происходит с человеком, который теряет все. Более того, комиссару удалось найти надежное место, куда можно вернуться в мыслях, когда чувства становятся нестерпимыми.

В конце концов, Гренс во всем разобрался. Он так запутался в своем прошлом, что потерял выход в настоящее. Тоска по ней довела до того состояния, которое понимающие в таких вещах люди сразу классифицировали как острый психоз. Отсюда галлюцинации и иллюзии. Сознание до сих пор толком не прояснилось, поэтому Гренсу все еще было трудно взять в толк, что же на самом деле он пережил. Одно несомненно – специалисты правы.

Однажды поздно вечером комиссар толкнул дверь кабинета Эрика Вильсона и, как и в прошлый раз, не дожидаясь разрешения, пошел вперед, прямо на шефа. Сел на край стола, так что тот затрещал, когда Гренс наклонился к Вильсону.

– Ты вынуждаешь меня бросить службу.

Он оборвал фразу и ждал, пока человек в кресле не зашипел:

– Эверт, если ты пришел ко мне ругаться или плакаться, то… У меня нет на то никакого желания. Отправляйся куда-нибудь в другое место со своим недовольством или раздражением, или что тебе там срочно нужно на кого-нибудь выплеснуть.

Но Эверт не собирался никуда уходить. Вместо этого он протянул шефу руку, и Вильсон в ответ протянул свою. Комиссар собрался с духом и прошептал, к своему собственному удивлению:

– Спасибо тебе за это, Вильсон, ты меня спас.

Больше не нужно было прятаться в параллельном мире только потому, что этот слишком часто бывал непонятен. Гренс знал, что никогда не примет людей, применяющих силу для манипуляций с себе подобными. Или же тех, кто ценит себя и свое тело выше, чем других. Но это не исключало примирения с собой, со всем тем, из чего в конечном итоге складывается жизнь.

Чемодан, который он нес, Анни купила перед поездкой в Париж, где они поженились. В углу даже осталась наклейка: Эйфелева башня, Анни нацепила ее в гостинице. И Гренс, отправляясь в командировку из полицейского отделения, всегда паковал этот чемодан. Наверное, было бы разумней доехать домой и оставить его там: пожалеть больные ноги.

Но стоило Гренсу вспомнить свое недавнее выступление в суде со свидетельского места, ответы на вопросы судьи о первом полицейском рейде в Лердале, запустившем конвейер из в общей сложности двадцати арестов, спасшем тридцать девять детей и сотни идентифицированных жертв по всему миру, и рассказ о том, как наращивалась сеть педофилов, как Бирте отлавливала в Интернете новые и новые кошмарные снимки, – стоило Гренсу только об этом вспомнить, как он решил ехать из аэропорта прямо сюда, на Северное кладбище, не теряя ни минуты.

За время прогулки сумка стала непривычно тяжелой и неудобной. Дважды он опускал ее – на тропинку, разделяющую захоронения разных столетий. Давал руке отдохнуть. Ведь сегодня Гренс собирался не к Анни, как обычно, и ему предстояло пройти еще пару сот метров в восточном направлении, к захоронениям в мемориальной роще.

Гренс шел туда половину жизни, и несколько месяцев назад почти достиг цели. Сейчас он навестит ее, свою дочь, их дочь. Девочку – с сердцем, легкими и глазами, которые могут открываться и закрываться. Она настоящая и не должна быть одна. Гренс поговорит с ней, скажет наконец то, о чем подумал еще в прошлый раз. Что человек существует, пока есть другие люди, которые верят, что он существует. Гренс надеется, что она мудрее его и понимает, почему он так долго не приходил.

И что она видит сладкие сны.

От автора

Комиссар Гренс знает, что сегодня поток порнографии в Сети стал еще более интенсивным, чем несколько лет назад. И анонимные мужчины и женщины используют все более совершенные инструменты для своего грязного бизнеса. Гренсу известно также, как самая надежная и безопасная вещь на свете – родительские объятия – становится орудием пытки, наводящим ужас.

За свою долгую полицейскую практику комиссару приходилось встречать людей, так до конца и не избавившихся от страха, что это может повториться. Сцены жизни из прошлого проникают в будущее и передаются в Интернете от одного педофила к другому, не давая преступлению завершиться.

Комиссар Гренс нисколько не чувствителен. Иногда он бывает даже мудрым и никак не может успокоиться. Но при этом он мало что понимает в сочинении и издании книг. Это совсем не его дело. Комиссару и без того есть чем заняться, чтобы дать жизнь очередной истории, которая снова поднимет его с вельветового дивана и заставит выпить не одну чашку крепкого полицейского кофе.