Сладкая вендетта - [13]

– Это всего лишь носовой платок, – нетерпеливо сказала Ева.

– У меня нет большого опыта обращения с женскими фитюльками. – Джек поднял платок, взяв его большим и указательным пальцами. – Если я им воспользуюсь, он будет испорчен.

Ева пожала плечами:

– Ну и что, у меня их полно.

Далтон понюхал платок. Ева вздрогнула.

– Пахнет лимоном и… вроде каким-то цветком.

– Вербеной.

Странно, но Ева почему-то почувствовала себя неловко, как если бы Далтон открыл какой-то ее секрет. Но в том, какой вид душистого мыла она предпочитает, не было никакой тайны. Леди Уоррик покупала его в обычном магазине, расположенном на той же улице, где она снимала квартиру.

– Приятный запах, – пробормотал Далтон, и ее странное ощущение усилилось. – Но я не хочу пахнуть как леди.

– Ради бога! – Саймон сжал кулаки. – Лучше ты будешь вонять духами, чем торфом и трясиной.

Далтон пробурчал себе под нос что-то насчет парней, которые пахнут цветами, но все-таки отвинтил колпачок фляжки, намочил носовой платок и стал тереть лицо – лоб, нос, щеки, подбородок, он протер даже за ушами и вдоль шеи. При этих движениях мускулы его рук вырисовывались еще более рельефно. Наконец Джек закончил и посмотрел на носовой платок. Он и вправду был испорчен: на нем собралось столько грязи, что прачка при виде его пришла бы в отчаяние.

– Пожалуй, я оставлю его у себя.

– А я думаю, его лучше сжечь, – нарочито небрежно заметила леди Уоррик, хотя в действительности испытывала к Далтону неподдельный интерес. Несмотря на полумрак, в экипаже все же хватало света, чтобы как следует разглядеть лицо Джека Далтона. Ева видела в досье его фотографию, сделанную до того, как Далтона поместили в тюрьму, до того, как, по тюремным правилам, его заставили сбрить роскошные усы. Тогда она подумала, что кому-то, кому нравятся головорезы с суровыми глазами, он мог показаться довольно привлекательным. Сейчас он был гладко выбрит. В нем не было аристократической красоты Саймона, не обладал он и континентальным шармом Марко, наполовину итальянца по происхождению. Но Далтон, с его квадратным подбородком и крупным ртом, обладал суровой необузданной мужественностью. У него был нос боксера – немного искривленный, с отчетливо выраженной горбинкой. Его правую бровь пересекал шрам, еще один был заметен над верхней губой, слева. Это было лицо человека, который вел трудную жизнь и мало чего ожидал от нее. Ева встречала, несомненно, более красивых мужчин, но ни один из них не приковывал ее внимание так, как Далтон. Ни у кого другого не было такого завораживающего мрачного взгляда. И сейчас этот взгляд был устремлен прямо на нее.

Ева подняла подбородок. Было бы нелепо делать вид, что она его не разглядывает.

– Так намного лучше, – сказала она. – На железнодорожной станции никто на вас лишний раз и не посмотрит.

Но это была ложь. Он неизбежно привлечет к себе внимание, потому что от него исходит какой-то темный магнетизм. Далтона будет трудно скрыть где угодно – еще одно очко не в его пользу. Как только они доберутся до штаб-квартиры, она обязательно поднимет этот вопрос.

Далтон сунул носовой платок в карман снятой рубахи и наклонился, чтобы развязать ботинки, приблизившись к Еве настолько, что если бы она подалась вперед всего на несколько дюймов, то смогла обхватить его за плечи и коснуться губами затылка. От Джека исходило тепло и едва ощутимый запах ее мыла, как если бы они сплелись в тесном объятии и ему передался аромат ее кожи.

Далтон поднял глаза, взмахнув длинными ресницами, посмотрел на Еву, их взгляды встретились. Это было захватывающее дух мгновение, – они просто смотрели друг на друга, будто завороженные.

– Далтон, пошевеливайся, – отрывисто бросил Саймон. – Мы скоро уже приедем на станцию.

Его слова разорвали паутину, опутавшую леди Уоррик и Далтона. Джек криво улыбнулся и расшнуровал ботинки. Вслед за обувью снял полосатые шерстяные носки. Обнажились его икры, покрытые темными волосами. В крупных босых ступнях Джека было нечто первобытное, по сравнению с ними ее ступни, не такие уж маленькие, казались крошечными.

Далтон бросил взгляд на Еву и начал расстегивать брюки. Она не хотела, правда не хотела, смотреть, как его пальцы скользят по пуговицам, но это зрелище приковало ее взгляд. Леди Уоррик удивила неожиданная ловкость его больших рук. Она заставила себя поднять взгляд на его грудь и попыталась придать лицу незаинтересованное выражение. Всего лишь несколько минут назад леди Уоррик заявила, что ее трудно шокировать, теперь она должна была это доказать.

Экипаж ехал через пустошь, подпрыгивая и громко скрипя, но Ева отчетливо, даже слишком отчетливо, слышала шорох ткани, когда Далтон спустил брюки с бедер, потом еще ниже. Она удерживала взгляд на уровне ключицы, но воображение дорисовывало то, чего она не видела. Ева представляла бедра Далтона с рельефными мускулами, а еще – она ничего не могла с этим поделать – его мужское орудие в окружении густых черных волос.

«Не смотри, побереги свою гордость, не смотри!»

В темноте пробасил его голос.

– Милая, ты можешь посмотреть, – пробасил Джек в темноте. – За погляд денег не берут.