Сладкая улыбка зависти - [73]

Орлова лишь развела руками:

– Я и сама в недоумении. Возможно, что сначала камер-фрейлина не знала о пристрастиях князя, а потом менять хоть что-то стало уже поздно. Может, государь и не далёк от истины? Нужно пустить это дело на самотёк, а сделанные Сикорской подлости и так отольются этой дряни горькими слезами. Ресовский – человек жёсткий, если не сказать более. Так что заплатит она и за Струдзу, и за Туркестанову, и за Черкасскую.

– О чём вы?

– Она же специально подкинула на место преступления вещи императрицы и добавила к ним кольцо Роксаны. Пыталась навести подозрения в воровстве на Струдзу. Сикорская знала о предстоящем замужестве Роксаны (а это просто блестящая партия) и страшно ей завидовала. Но скандала не случилось, и камер-фрейлина решила, что полиция не связала найденные вещи с царским двором, и тогда Сикорская совершила главную ошибку: принесла в дом портрет императора.

Кочубей кивнул и, подтверждая мысль Орловой, добавил:

– Мы точно знаем, когда заколотили двери. Так что принести миниатюру в дом мог лишь человек, знающий о существовании тайного хода и при этом вхожий во дворец.

– Вот именно! Сикорская не раздумывая принесла в жертву княжну Варвару, поскольку и ей тоже завидовала. Ведь Туркестанова немолода, но весёлый характер и редкостное обаяние обеспечили ей и привязанность августейшей особы, и страстную любовь молодого красавца.

– Вы хотите сказать, что Сикорской было всё равно, кто из этих двух фрейлин пойдёт «под нож»?

– Она, конечно же, хотела расстроить счастье обеих, но кроме прочего ей понадобился «козёл отпущения» в истории с воровством. Сикорская понимала, что когда-нибудь пропавших вещей хватятся, и постаралась заранее отвести от себя подозрения.

Кочубей задумался. На переносице его проступила глубокая морщина, а взгляд стал отчуждённым. Он как будто что-то мысленно взвешивал. Орлова с интересом за ним наблюдала. Наконец граф окинул её испытующим взглядом и спросил:

– Вы по-прежнему считаете, что Сикорская не убивала француженку?

– Конечно! Если бы камер-фрейлина была убийцей, то никогда не решилась бы оставить на месте преступления вещи, которые могут привести к ней. То, что Сикорская это сделала, говорит о том, что подспудно она за себя не боялась, а значит, и не убивала.

– Тогда как же она узнала о готовящемся убийстве, чтобы подкинуть в дом нужные вещи?

– Её попросили открыть тайный проход в дом.

– И кто же этот злоумышленник?

– Тот, кто удалил на этот вечер из дома Клариссы девушек-прислужниц.

– Минкина? – поразился граф. – Но ей-то зачем убивать ворожею?

– Скорее всего, из-за шантажа.

– Да… Может, вы и правы. Эта деревенская Мессалина явно постаралась бы на корню пресечь действия шантажистки. Ходят слухи о невероятной, даже какой-то звериной, жестокости Минкиной.

– Ну, а графа Аракчеева мы с вами оба знаем. Если бы поступки его любовницы получили огласку, и военный министр вдруг поверил, что она манипулирует им с помощью чёрной магии, конец Минкиной был бы ужасен, – заметила Орлова.

Граф кивнул, здесь и обсуждать было нечего – фрейлина попала в самую точку. Он попросил:

– Вы уж, Агата Андреевна, изложите свою версию полностью.

– Я думаю, что к мадам Клариссе Минкина захаживала давно. Она же привезла в этот дом и Сикорскую. Не будем обсуждать, откуда эти две дамы узнали про тайный ход, это всё равно будет гаданием на кофейной гуще. Мы с вами знаем, что Сикорская ночует в заколоченном доме, пробираясь туда именно тайным путём. Мне кажется, что события развивались таким порядком: Кларисса начала шантажировать Минкину, а та задумала убить француженку. Подобную миссию аракчеевская метресса должна была доверить тому, кто её не подведёт, – преданному лично ей человеку, которому вполне по силам убить старуху.

– Вы намекаете на любовника? – уточнил министр.

– Да, и этот человек полностью зависит от Минкиной. Так что он – молодой и сильный мужчина, скорее всего, из крепостных. Он имеет возможность ездить по городу, ведь Сикорскую нужно было доставить на Охту, а потом вернуть обратно во дворец, пока никто её не хватился.

– Ну понятно! Вы хотите сказать, что искать нужно среди аракчеевских кучеров. Выбирай самого смазливого – не ошибёшься.

– Похоже на правду, – расхохоталась фрейлина. – Как говорится, не в бровь, а в глаз.

– Но я вас перебил. Будьте добры, продолжайте.

Орлова лишь по-детски развела руками.

– Да рассказывать больше и нечего. Минкина попросила камер-фрейлину помочь – открыть для убийцы тайный вход в дом. Сикорская пообещала и тут же смекнула, что может использовать преступление в собственных целях. Когда «кучер» убил француженку, камер-фрейлина подкинула на место преступления вещи императрицы и кольцо Струдзы. Ну, а потом, решив, что полиция ни о чём не догадалась, Сикорская вернулась и добавила «однозначную» улику, не понимая, что уже явно перестаралась.

– Слишком много желаний сразу: и мужчин привораживать, и свою вину на других перекладывать. Тут и у умного преступника ум за разум зайдёт, а наша воровка не семи пядей во лбу: это же надо было догадаться – приворожить женоненавистника! Впрочем, что теперь рассуждать – мы с вами получили однозначный приказ свернуть дознание.