Сладкая приманка - [9]

— Что вы смеетесь надо мной, Николаева? — возмутился Григорий Абрамович. — Это возмутительное неуставное отношение к своему командиру! Распоясались тут, стоило мне только уехать ненадолго. У нас в группе безобразное отношение к дисциплине!

«Зря вы так, Григорий Абрамович, — подумала я. — Я ведь и обидеться могу, в конце концов! Мало ли за что вы там от своего начальства нагоняй получили, а мы-то с ребятами тут при чем?»

— Советской России и правда больше не существует, — сказала я. — Но люди, которые в ней выросли, остались. И она из них иногда лезет наружу, как язвы у больного проказой.

Я смотрела Грэгу прямо в глаза, и он смутился… Он, наверное, все же сумел увидеть себя со стороны, чего я и добивалась своей фразой. Я знаю, что Грэг — хороший командир и просто так, ради собственного удовольствия, никогда не станет выплескивать на друзей собственное раздражение. Я искренне считаю и его, и Кавээна с Игорьком своими друзьями… В конце концов, мы спасатели, а не армия и не ФСБ, и это очень много значит. Я не умею служить, то есть формально подчиняться уставу и выполнять свои обязанности, я умею, хочу и могу работать, помогать, спасать. Поэтому я сейчас здесь, поэтому я — спасатель. И я не понимаю, в чем меня сейчас упрекают.

Григорий Абрамович, как мне показалось, прекрасно понял, о чем я подумала, но вслух не произнесла. Он аккуратно свернул свой платочек, сунул его в задний карман комбинезона и, жестом позвав нас за собой, направился к нашей машине.

«А почему, собственно, он в комбинезоне? — задала я себе вопрос и тут же на него ответила: — Значит, он успел заехать в управление. Нас там, естественно, не застал. Переоделся… И что же могло там-то случиться, что его так разозлило?»

— Григорий Абрамович, а разве что-нибудь случилось? — спросила я, сделав наивное выражение лица. — Мы же выполняем свои прямые обязанности.

— Нет, Оленька, не выполняете, — ответил Грэг, уже взяв себя в руки и разговаривая своим обычным спокойным и убедительным тоном. — Кроме ЧП, есть еще и повседневная текущая работа, которую тоже кому-то нужно делать… Это для вас она повседневная и, может быть, даже скучная, может быть, даже смешная и несерьезная по сравнению со взрывами, катастрофами, врезавшимися в мосты теплоходами и слетевшими в реку поездами. А для человека, который попал в безвыходную, по его мнению, ситуацию, — это трагедия. И помочь ему, показать, что выход есть и достаточно сделать шаг в нужную сторону, чтобы спастись.

Он замолчал, и я подумала:

«Это все правильно, но это мы и сами прекрасно знаем. Зачем об этом сейчас говорить?.. Это же прописные истины».

Григорий Абрамович выдержал многозначительную паузу и продолжил:

— Я и в самом деле был не прав, когда позволил себе упрекать вас в том, чего вы скорее всего не совершали… Вы тут, конечно, ни при чем, наши, я имею в виду МЧС, отношения с ФСБ сложились без вашего участия. Отношения эти мне, например, очень не нравятся, но мнение мое имеет, к сожалению, слишком малый вес для людей, принимающих кардинальные решения.

Видя недоумение, отчетливо отразившееся на наших лицах, Григорий Абрамович поспешил продолжить, уводя нас от странной темы его взаимоотношений с высшим руководством нашего министерства:

— Объясню сразу и раскрою карты, потому что все козыри не мои, я предпочел бы в эту игру вообще не играть… Наше руководство всерьез собирается создавать из наших спасательских подразделений структуру, которая могла бы в случае необходимости заменить собой другие силовые структуры — будь то армия, или ФСБ, или МВД, или Служба безопасности президента… Зачем это делается, я не могу вам объяснить, сам я этого не понимаю и не принимаю… Но приказ этот я выполнять должен, хотя он мне и не по нутру… Хотя и не настолько, чтобы из-за этого подавать в отставку. На «зимние квартиры» мы всегда успеем, как сказал как-то Михаил Юрьевич…

— Кто? — переспросил Кавээн.

— Да служил в южном округе один такой младший офицер. Давно, еще до того, как МЧС организовали… Умный был человек…

Григорий Абрамович вздохнул и вновь полез в карман за своим платочком.

— Новые звания получать, конечно, приятно, но активность в булгаковских событиях сослужила нам и не очень, на мой взгляд, хорошую службу… Нам вменяется в обязанность проводить постоянную профилактическую работу, направленную на то, чтобы снизить число чрезвычайных происшествий на нашей территории.

— Это что же — успокаивать ураганный ветер, укрощать смерчи, предотвращать наводнения и засухи, проверять состояние газо— и нефтепроводов, ловить падающие самолеты? — попытался сострить Игорек.

— Если ты, Игорь, покажешь на деле, что все это умеешь, — не принял Грэг его шутки, — то не сомневайся, что и это со временем станет твоей обязанностью. К моему сожалению, мы уже показали, что кое-что умеем. И теперь нам поручают расследовать причины взрыва второго тарасовского роддома.

Мы все потеряли дар речи.

— А мы-то при чем? — пробормотал Кавээн. — Мы это… людей спасаем.

— Вот чтобы некого было спасать следующий раз, — терпеливо объяснял Грэг, — мы должны найти того, кто этот взрыв устроил.