Сладкая горечь слез - [72]

Джо могла бы собрать разрозненные кусочки пазла. У нее это всегда хорошо получалось. Совсем крохой старательно собирала фрагменты мозаики, придавая осмысленность окружающему миру. Помню, ей года два было, а она сидела, высунув язычок, и старательно выкладывала картинку из деревянных кубиков. Крис в этом возрасте все еще считал кубики едой. Если уж Джо не сумеет понять, что происходит с ее братом, не сможет помочь ему, тогда никто не сможет.

В День благодарения собралась тьма народу. Дом наполнился смехом и любовью. Мама прилетела накануне вечером. Рон с семьей прибыли утром. Джо, Крис и их кузены собрались у телевизора, пока я на кухне возилась с индейкой. Мама и невестка Лиза мне помогали.

За столом все улыбались. Я попросила Рона произнести молитву. Индейка удалась на славу. И начинка не подкачала. Но позже, по мере того, как еда постепенно остывала, беседа за столом накалялась.

Почему вечно так получается с Днем благодарения? Что, споры входят в меню? Как будто индейка впрок не пойдет, если кто-нибудь за столом не затеет перебранку. В тот день ругань началась еще до пирога. И, как обычно, если мама оказывалась дома, ссору затеяли они с Роном — оба пускали друг в друга библейские «пули», защищая свои крайне различные взгляды на Бога, жизнь и мир в целом. Вот только на этот раз у Джейка — который никогда прежде не встревал в спектакль, доставлявший, судя по всему, искреннее удовольствие его участникам, — было что добавить. Нечто жесткое.

— Знаешь, — с раздражением бросила мама Рону, — когда я вижу твоих дружков в телевизоре, с ликованием потирающих ручонки при мыслях об Армагеддоне, меня с души воротит. Все эти бредни о Конце Времен! Как будто в лото с Библией играют. Будто бы войны и смерти, которые происходят в сегодняшнем мире, это всего лишь очередной ход в игре. Бросаешь кубик — и полный вперед. У-ху! — Мама саркастическим жестом вскинула руки и замахала, как футбольный болельщик. — Иисус грядет! Мы победим!

— Те, о ком ты говоришь, серьезные ученые-библеисты. — Рон игнорировал мамину иронию. — Они провели исследования. И просто делятся с нами сведениями о том, что ждет впереди. И там, в будущем, ничего хорошего.

— Ученые-библеисты! Что нужно сделать, чтобы называть себя так? Получить сертификат по Интернету? Ты же учился в Уитон-колледже, Рон, Должен бы понимать! — Мама перешла на повышенный тон: — Нельзя же подобные вещи говорить всерьез. Доверять этим шарлатанам — этим лжепророкам! — только потому, что у них ученая степень! Библию нельзя читать подобным образом. Нельзя вырывать отдельные фразы из контекста, дабы оправдать собственные извращенные взгляды. И ради чего?! Чтобы взрастить страх? Словно его и так не достаточно в мире!

— Страх — это благо. Страх подталкивает людей к Богу, — заявил Рон.

— Страх порождает ненависть, — возразила мама.

— Слушай, ма, — насмешливо заметил Рон, — ты опять говоришь точь-в-точь как христианские хиппи. Эти левацкие, либеральные, сладкоречивые версии христианства, которые ты проповедуешь, превращая Иисуса в длинноволосого пацифиста без всякой силы в словах его, попытка ослабить религию, превратить Бога в нечто женоподобно жалкое.

— В противовес мускулистым мачо? У меня для тебя новость, Рон: у Иисуса действительно были длинные волосы.

— Ты понимаешь, что я имею в виду!

— Один вопрос, Рон. Очень простой. Когда Иисус сказал: «Царствие Божие внутри вас есть», к кому он, по-твоему, обращался? Лишь к некоторым!. Или ко всем? Ты полагаешь, он считал, что существуют мы и они?

— Лука. Глава семнадцатая, стих двадцать один. — Рон всегда готов был подтвердить собственную точку зрения текстом из Библии. — Это Царствие, мама, как тебе прекрасно известно, может быть обретено лишь теми, кто спасен. Оправдан кровью Христовой.

— Но Он обращался к фарисеям, Рон. Не к ученикам. Не к спасенным. И не использовал будущего времени. Он не сказал, что Царствие придет в вас, если примете Меня. Он сказал, что Царствие уже там. Не только в тех, кто последовал за Ним и принял Его учение. В каждом человеческом существе. Что же дает людям, особенно тем из нас, кто считает себя последователями Христа, право разрушать, убивать, уничтожать другие тела, в которых точно так же существует Царствие Божие? Даже если оно всего лишь потенциально может появиться в мир? Не в этом ли основной аргумент противников абортов? На войне мы убиваем. Убиваем. Людей. Человеческие существа, в сердцах которых то самое Царствие Божие. Я не в силах выносить, как твои жуликоватые дружки говорят о войне и разрушении — радуются им! — без малейших сожалений в душе.

Разговор зашел о конкретной войне, в Ираке. Я больше не слушала их — маму и Рона, — мне хотелось заткнуть уши и не слышать вообще ничего.

Внезапно Джейк вскочил, с грохотом отодвинув стул:

— Да что, черт побери, вы можете знать о войне? Ничего! Ничего, мать вашу!

Я привстала было — успокоить Джейка, объяснить гостям его вспыльчивость или, по крайней мере, извиниться. Но тут увидела лицо Джо. Она с тревогой следила за Крисом.

Мама отвернулась от Джейка, все еще стоявшего посреди комнаты со сжатыми кулаками, и тихонько проговорила: