Сладкая горечь слез - [21]

Именно из-за Бабушки Фэйт я перешла из Христианской академии, где неважно преподавали иностранные языки, в обычную школу. Четыре года я изучала там испанский и французский и полагала, что владею обоими языками достаточно свободно. Именно из-за Бабушки Фэйт я выбрала колледж в Чикаго, при университете, предлагавшем огромный выбор языков для изучения, — и готова была не только покорять Европу, но углубиться в более экзотические и менее романтичные языки, справляться с абсолютно новыми звуками и буквами.

Я пробежала взглядом по странице со словами на суахили (занятия по этому предмету начинались уже на следующий день), после нашей с Крисом поездки этим летом словарик получился довольно длинным.

Сразу после окончания школы, еще до того, как я решилась спросить маму о цвете моих глаз, мы с Крисом и группой ребят из нашего летнего лагеря под руководством Дяди Рона отправились в Африку к Бабушке Фэйт. Последние несколько лет она работала там в миссионерской организации. Бабушка Фэйт была координатором поездки с африканской стороны. Мы прибыли в жалкий городишко в окрестностях Найроби в Кении. Там говорили на суахили, так что Бабушка Фэйт, разумеется, тут же превратилась в Биби Фэйт. Работа у нас была простая — раздавать детишкам обувь.

— Нет ничего дурного в том, чтобы ходить босиком, — объявила Бабушка Фэйт. — На мой взгляд, есть как раз нечто подлинное и честное в контакте с землей обнаженными стопами. Гек Финн был не так уж не прав, когда сопротивлялся «цивилизации», которую предлагала ему вдова, и сбрасывал ботинки при каждом удобном случае. Но для некоторых ребятишек в этом городке обувь — вопрос жизни и смерти. Здесь не берег Миссисипи. Неподалеку расположена огромная свалка, и детишки вынуждены рыться в отбросах, выискивая еду, всякий хлам — на продажу и для себя, чтобы выжить. Но среди этого мусора попадается множество медицинских игл — инфицированных. Достаточно случайно уколоться — и малыш заражен СПИДом или другой страшной болезнью. Так что обувь для них крайне важна. Я знаю, что сейчас многие даже гордятся тем, что мыли ноги нищим и убогим в ходе благотворительных программ, это стало почти модой. Но в данном случае речь идет вовсе не о самоуничижении и не о повторении библейских сцен, хотя некоторая параллель все же обнаруживается. Вы просто осуществляете необходимое действие, жизненно необходимое, — а не символический акт.

Прежде чем надеть сандалии, мы мыли и дезинфицировали ноги этим малышам, прямо как Иисус мыл ноги ученикам перед Тайной вечерей. Это действительно было смирением. И было прекрасно. Прямо как в Библии. Детишки хихикали, им было щекотно. А как сияли глазенки, когда мы показывали, как правильно застегивать сандалии!

Я помогала Биби Фэйт — ее все ребятишки так называли — в мобильном «госпитале на колесах». Она принимала пациентов, делала прививки, и даже самые крошечные не боялись ее, а весело хохотали, когда игрушки в ее руках вдруг начинали говорить забавными голосами. Вот именно этим я хотела заниматься — не медициной, потому что ужасно боялась уколов, но взаимодействием. Языковой коммуникацией. Я поняла, почему Бабушке Фэйт трудно долго оставаться дома.

Я тоже не хотела возвращаться. Две недели спустя, когда пришло время уезжать из Кении, я сообщила Крису:

— Биби Фэйт едет на север, в Эфиопию. В деревню в долине реки Омо.

— Знаю. — Крис загорел, нос облупился на солнце, как и мой, впрочем. И похудел сильно.

— Я хочу поехать с ней.

— Что? Лагерь вот-вот откроется. Нужно домой ехать.

— В этом году я пропущу лагерь.

— Но… родителям нужна наша помощь.

Мама с папой не поехали в Африку. Кажется, маме это было неинтересно. И в качестве оправдания она использовала подготовку к лагерю — очень много работы по организации, новые программы и прочее.

— Они прекрасно обойдутся без нас.

— Нас?

— Оставайся со мной, Крис. Я уже поговорила с Биби Фэйт и Дядей Роном. Они не против.

— Но… я хочу домой. В смысле — это был грандиозный опыт, но сейчас я хочу вернуться домой.

Крис всегда был больше моего привязан к дому. Но с детьми он любил возиться — и прекрасно общался с ними без слов. Пока я рылась в словарике в поисках нужных выражений, чтобы спросить, как их зовут, он уже успевал рассмешить детишек, подружиться и гонял с ними мяч.

— Да ладно тебе, Крис. Будет классно. Там говорят на другом языке, выучим кучу новых слов.

— То есть ты выучишь кучу новых слов. Я не такой зануда, чтобы везде таскаться с блокнотом. Нет, Джо, не пойдет. Я возвращаюсь домой. Мы планировали две недели — и с меня достаточно.

Но я все же осталась не одна. Присоединился Дядя Рон, а с ним целая команда — оператор, гример, продюсер, вся телевизионная братия, участвовавшая в создании его шоу. Из-за них-то финал поездки оказался несколько подпорчен.

Сначала все шло замечательно. Биби Фэйт лишь пару раз поморщилась, наблюдая за работой телевизионной группы. Помню, когда еще в Найроби занимались детской обувью, мы с Крисом как-то заглянули к ней в клинику и застали недовольно бормочущую бабушку. Заметив нас, она повторила громко:

— Им нужен плач! Настоящие слезы! Потому что дети, видите ли, чересчур широко улыбаются!