— Та самая, преемница Ур-Хатшепсут.
— О Боги!
Барака опустился на стоявшую рядом скамью и с жалостью посмотрел на друга.
— Ну все, ты покойник. Преемница верховной жрицы Исиды? Да Хатшепсут тебя сама съест и без крокодилов! Еще неизвестно, что хуже. Скажи мне, безмозглый суслик, когда ты успел нарваться на эти приключения?
— Помнишь, Владыка брал меня на встречу одиннадцати жрецов?
— Да! Все тебе тогда обзавидовались. Еще не жрец, а уже такая честь.
— Ну вот, пока жрецы совещались, у помощников было свободное время. Вообще-то вроде как нужно было готовить какие-то папирусы, но это все ерунда. Великий совет просто отсылает слуг и оставляет только особо доверенных. Ну вот, она во время того, как на стол накрывали, оказалась рядом. Я и сам не понял, что произошло. Это как наваждение. Я просто почувствовал, что с ума схожу рядом с ней.
Озас улыбнулся и, глубоко вздохнув, опустился рядом с другом. Барака сокрушенно кивнул:
— Ну да, понятно. Дальше давай, романтик безголовый.
— Не фыркай, а то вообще ничего не скажу.
— Ладно, не дуйся. Она-то что?
— Она? По-моему, тоже что-то почувствовала. В общем, вечером я пробрался к ней в покои, поговорить.
— Чего?! Ну, ты даешь!
— Ты знаешь… Мы оба как с ума сошли.
Барака серьезно посмотрел на друга:
— Да, дружище, тебя либо убьют, либо ты прославишься.
— Не знаю. Да мне, в общем, все равно. Я только знаю, что не могу без нее.
— Я одного понять не могу: как Владыка не догадался? И Хатшепсут не заметила. Странно. И вообще, почему никто из жрецов не увидел этого? Это же был Совет одиннадцати главных!
— Знаешь, мне показалось, что на Совете произошло нечто, после чего всем одиннадцати было не до нас.
— Интересно, что?
— Не знаю. А потом меня Хэпри научила, как удалять чужую и лишнюю энергию из своего поля.
— Удивил, это каждый жрец умеет.
— Ты не понял. Ее можно не просто удалить, а полностью переписать, как новый папирус.
— Ого! Это как? Научишь?
— Легко. Ей Хатшепсут открыла это знание, а она мне. Хэпри вообще мне много чего рассказала. На самом деле все наши Боги…
Барака выпрямился и поднес палец к губам:
— Тш-ш!
— Что?
— Костыль идет.
В коридоре послышалось легкое шуршание ткани.
— Ну и слух у тебя.
— Да, брат Озас, тебе нужно действительно заняться своим вниманием, — громко произнес Барака.
— Ты прав, Барака! Спасибо тебе за совет, мой благочестивый друг!
Из-за колонны появился сгорбленный жрец Монту Маду, которого семинаристы между собой называли Костыль. Его согбенная фигура и слегка раскосый взгляд наводили ужас не только на послушников, но и на жрецов. Поговаривали даже, что этого горбатого человека побаивался сам фараон. Исключение составляли только Озас и Барака. Иногда они даже умудрялись подтрунивать над смотрителем.
— Хватит из себя благочестие выдавливать, — жестко оборвал их Монту. — Озас, тебя ждет Владыка, а тебе, бездельник, велено вымыть пол во всем храме!
— Кем велено?
— Мной и Богом Осирисом!
— За что, Осирис!
Барака скорчил трагическую физиономию, и Озас покатился со смеху. Смотритель одним резким движением выхватил бамбуковую палку, но не успел сделать и взмаха, как послушники скрылись за колоннами.
— Как скажете, мудрейший! Уже иду за ведрами.
Барака махнул рукой другу и скрылся за колоннами. Озас, махнув в ответ, прыгнул на перила у мраморной лестницы и ловко скатился вниз. Сделав еще один прыжок, он оттолкнулся и заскользил по гладкому мраморному полу в сторону кабинета Верховного жреца. Еще один ловкий толчок ногой, и послушник, прокатившись пару метров, уткнулся головой в грудь стоящего в дверях Владыки. Озас медленно поднял на Верховного жреца глаза:
— Счастливого дня, Владыка.
— В кабинет!
Голос Владыки и его взгляд не предвещали ничего хорошего. Озас опустил голову, всем своим видом изображая смирение и раскаяние, и прошел в кабинет. Верховный жрец закрыл дверь и, пройдя к своему столу, раскрыл какой-то странный папирус, состоящий из двух прямоугольных листов. Озас внимательно следил за каждым движением своего наставника. За пять лет обучения он хорошо научился угадывать настроение Владыки даже по мельчайшим нюансам, но сейчас ему это с трудом удавалось. Было очевидно, что учитель в гневе. Однако в чем причина? Жрец еще раз перечитал странный папирус и посмотрел на Озаса.
— Я обещал тебе предоставить возможность потренировать свою стойкость? Я выполню свое обещание. Ты поедешь до самого посвящения в школу храма Анубиса. Курс обучения в ней тебе не повредит.
— Да, Мастер.
— Вот тебе письмо к Владыке.
— Да, Мастер.
Небмаатра протянул молодому человеку свиток и посмотрел внимательно в глаза.
— Надеюсь, это приведет тебя в порядок.
— Когда ехать, Владыка?
— Сейчас!
Послушник низко поклонился и, соблюдая ритуал, сделал три шага спиной по направлению к двери.
— И позови смотрителя.
Еще один поклон, и Озас, закрыв двери, выдохнул. За все эти годы он ни разу не видел своего наставника в таком настроении, вряд ли это из-за его проделок. Положив письмо за пазуху, Озас подошел к большому окну и посмотрел на небо. В облаках стремительно носились ласточки. Озас сконцентрировался на одной из них и медленно через точку между бровями послал птице мысль: «Любимая, я вынужден уехать в школу Анубиса. Увидимся после посвящения». Слегка встряхнувшись, он еще раз взглянул на птицу и сделал легкое движение рукой.
