Слабая ведьма - [157]

— Вот так-так, — пронеслось в голове у Г’Асдрубала, — попался, как мальчишка, на простое связывающее заклинание.

Он сумел приземлиться на стремительно деревенеющие лапы и принять оборонительную позу. Но заклятие уже действовало вовсю, и относительно подвижным у Змея оставался только кончик хвоста, да (частично) правая рука-лапа. Однако можно было не сомневаться, что вскоре дракон превратится в собственную неподвижную статую.

— Хорошо, если заклинание кратковременное, — подумал Змей, опуская тяжелые кожистые веки, чтобы уберечь глаза, — тогда, может, во мне не успеют наковырять серьезных дырок, ну, а если маг поработал на славу… — Он не стал додумывать эту грустную мысль, сосредоточившись на том, чтобы на слух отбиваться от быстро осмелевшего неприятеля.

Мирра видела, как в небе над сражающимися войсками столкнулись золотой и красно-коричневый силуэты. Оба камнем полетели вниз. Она ахнула, прижав руку к не менее стремительно рухнувшему в район желудка сердцу. Опасно высунувшись в бойницу, попыталась в плывущих над полем дыму и клубах пыли разглядеть упавших драконов. Но ничего, кроме медленно и устрашающе шевелящейся серо-стальной с ржаво-кровавыми пятнами массы, покрывающей поле до самого горизонта, разглядеть не смогла. Только перед самой стеной эта масса распадалась на отдельно различимые фигуры, остервенело колющие друг друга мечами и пиками, а то и голыми руками пытающиеся растерзать противника.

— Хаэлнир, — испуганно закричала она, — кажется, Г’Асдрубала сбили!

Эльф перестал сосредоточенно всматриваться в основательно просевший левый фланг вранской армии и подошел к правительнице. Тут же невесть откуда нарисовался Эрсторген.

— Я слетаю туда, мама! — Несмотря на наставления отца, Торки рвался в бой.

— Даже думать не смей! — Мирра на всякий случай повисла на руке у сына. — Хал, что делать?

Эльф вгляделся в направлении, указанном Миррой. В это время золотой ящер взмыл откуда-то из центра вражеской шеренги и начал набирать высоту. Женщина испустила облегченный вздох, но не успел еще весь воздух покинуть ее легкие, как дракон в небе странно дернулся и вновь обрушился вниз. Вместо вскрика у Мирры получился невнятный звук, похожий на те, что издает боец, получивший под дых.

Торки снова дернулся, пытаясь освободиться из рук матери. Но Хаэлнир железной хваткой сжал ему вторую руку.

— Помнишь, о чем мы вчера с тобой говорили? Оставайся с правительницей! — сурово приказал он. — Я сам попытаюсь пробиться к твоему отцу.

Уже направляясь к лестнице, он обернулся и добавил: «Если что, примешь командование армией!»

— Действительно, что нам еще терять! — думал эльф, стремительно сбегая по ступеням. Внизу у ворот сгрудилось семеро молчаливых воинов, видимо совсем недавно восставших из мертвых. Вид у них был вполне приличный, этих перед смертью успели заштопать в госпитале.

Адъютант командующего, все это время маявшийся в ожидании, поспешно подвел Хаэлниру коня серебристо-серой масти. Эльф взлетел в седло и велел открыть ворота.

— Вы все — за мной! — скомандовал он мертвецам. Те дружно взяли в галоп, не отставая от коня. Последним, тоже на коне, за ворота выехал молодой адъютант.

Хаэлнир старательно огибал попадавшиеся ему на пути группы дерущихся, направляя коня туда, где стальной прибой разбивался о все еще несокрушимое золотое изваяние дракона. Возможно, его поступок был эгоистичным и недостойным главнокомандующего. Но эльф знал, что существует цена, которую он не согласен платить, даже если ею покупается победа. Он твердо намеревался встречать Конец Света в компании со своим старым другом-драконом. К тому же Мирра никогда не простит ему, если он не спасет ее мужа.

Хаэлнир резко остановил коня. Стороннему наблюдателю могло показаться, что всадник не рассчитал и по инерции перелетел через шею собственной лошади. Однако это было не досадное падение, а коронный эльфийский соскок. Еще в полете главнокомандующий умудрился выдернуть из-за спины оба своих меча и, раскручиваясь, как туго сжатая пружина, приземлился в самом центре вражеской фаланги, окружившей Г’Асдрубала. Оказавшиеся рядом воины с немым удивлением смотрели: один — на пропоротый наискось живот, другой — на то место, где только что была его левая рука.

Эльф не стал задерживаться и шагнул вперед, разрезая вражеский строй, подобно горячему ножу, режущему масло (сравнение избитое, зато точное!). Кое-кому из арканских воинов сегодня уже доводилось видеть в битве эльфийское искусство владения мечами. Но у Хаэлнира была своя, неподражаемая манера боя. Он словно кружился в замысловатом танце, чуть приседая, наклоняясь из стороны в сторону. Руки его тоже напоминали руки танцора, выписывающие пируэты в воздухе, поскольку безостановочно вращающиеся мечи были почти не видны. Только иногда луч солнца вдруг вспыхивал на их гранях, и тогда казалось, что в воздухе проскочила молния. Эльфийская сталь резала арканские кольчуги не хуже драконьих зубов. Очень скоро королевские пехотинцы стали попросту отскакивать от надвигающегося на них серого вихря, даже не пытаясь оказать серьезного сопротивления, не то что атаковать. Наконец за их спинами объявились арбалетчики. Два арбалетных болта почти одновременно свистнули рядом с Хаэлниром, и он выписал еще одно танцевальное па, напоминавшее изящный поклон невидимой партнерше с последующим разворотом. Арбалетчики дали второй залп, но эльф, казалось, заранее знал, где пролетят стрелы. За долю секунды до того, как болты должны были поразить цель, ее (то есть цели) уже там не было. Зато пострадал не успевший вовремя отскочить копейщик. Тут арканцы сообразили, что стрелять болтами в самой гуще собственной шеренги себе дороже. Между тем чуть медленнее, но зато верно и основательно к эльфу прокладывал дорогу его мертвый отряд вкупе с живым адъютантом. Мертвый воин имеет существенное преимущество перед живым, он не боится смерти, и его очень трудно убить (он ведь уже мертв!), ну разве что расчленить на мелкие кусочки. Очень скоро немногочисленный отряд Хаэлнира сумел оттеснить арканцев от обездвиженного дракона и тут же занял круговую оборону вокруг него.