Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира [заметки]
1
Альраун – существо, обитающее в корнях растения мандрагора, согласно поверью, бытовавшему в Средневековой Европе. – В этой части здесь и далее прим. перевод.
2
Мэтрэгуна (mătrăguna) – в строгом смысле слова, румынское название белладонны (красавки). Однако исторически сложилось так, что оно используется в народе как синоним все той же мандрагоры, косвенным подтверждением чему может служить книга известного румынского историка и писателя Мирчи Элиаде «Zalmoxis, The Vanishing God» («Залмоксис, исчезающий бог»), изданная на английском языке: одна из ее глав именуется «Культ мандрагоры в Румынии», в то время как в стихах, приведенных параллельно на румынском и английском, встречается именно «мэтрэгуна». О причине путаницы с названиями двух растений нет единого мнения – возможно, дело всего лишь в том, что они по-румынски звучат похоже и оба имеют непосредственное отношение к магическим обрядам. Тем не менее, культовый статус имеет только мандрагора, она же – в этой книге – мэтрэгуна.
3
Плацинда (рум. placintă) – разновидность пирога в виде плоской лепешки с начинкой.
4
Мошу-Таче (рум. Moșu’ Tace) – в буквальном переводе «Дед Молчун».
5
Кодры (рум. codru) – особый термин для обозначения большого, густого и старого леса (рум. pădure).
6
Пурой (рум. Puroi) – гной.
7
Боскет – деревья или кусты, высаженные и подстриженные таким образом, чтобы сформировать сплошную зеленую стену.
8
Рэдэчини (рум. Rădăcini) – корни.
9
Мир желает быть обманутым, так пусть же обманывается (лат.). – В этой части здесь и далее особо отмечены примечания переводчика.
10
Междометие «мэй» в простонародном румынском лексиконе используется, как правило, в разговоре между мужчинами, чтобы обратить на себя внимание собеседника. – Прим. пер.
11
Трей-Рэскручь (рум. Trei Răscruci) – букв. «Три Перекрестка». – Прим. пер.
12
Ашкиуцэ (așchiuță) – букв. щепочка, лучинка. – Прим. пер.
13
Цуйка – румынский крепкий алкогольный напиток. – Прим. пер.
14
В румынском фольклоре широко распространено предание о ворожеях (ursitoare), которые предсказывают судьбу новорожденным. Принято считать, что прообразом этих ворожей послужили древнегреческие Мойры или древнеримские Парки. – Прим. пер.
15
Так и вышло, что вскоре лес поименовали Крысиными Кодрами, потому что путники стали находить трупы, сгнившие и объеденные лесными обитателями, похожие на людей – но нет! – на крыс – но нет! – и произвели на свет несколько легенд, просто чтобы не скучать без дела, позабыв о том, что все они не’Люди и все равно умрут со всеми своими легендами, которые обычно лишь кажутся бессмертными и каждый раз, когда рассказчик решает их поведать, оставляют у него во рту привкус плесени. – Прим. автора.
16
Легенда о Бартоломеусе Костяном Кулаке в версии, сохранившейся в архивах Библиотеки Порты, с кодом 24A.101, записанная в селе Спыри и обработанная Атасалоном Мудрым.
17
Палма (Palma) – букв. «ладонь». – Прим. пер.
18
Порта (Poarta) – букв. «врата». Правильная транскрипция – «Поарта», однако в румынском языке термин и по форме, и по смыслу идентичен русскому «Порта» (историческое обозначение правительства Османской империи). – Прим. пер.
19
Кривец (crivăț) – северный, северо-восточный или восточный ветер в Румынии. Преимущественно зимний, сопровождается сильными морозами, может достигать силы урагана и сопровождаться ливнями, снегопадами, метелями. – Прим. пер.
20
Слой (sloi) – букв. «льдина». – Прим. пер.
21
С учетом контекста, название в буквальном смысле переводится как «Поганая излучина». – Прим. пер.
22
Ступени обучения в Розовой Башне отсылают к латинским названиям трупных явлений: pallor mortis – трупное высыхание; algor mortis – посмертное охлаждение; rigor mortis – трупное окоченение; livor mortis – трупные пятна. «Пятая и последняя» стадия, Putrefactio, в буквальном переводе означает просто «гниение» и может быть истолкована либо как пятая стадия смерти, либо как этап алхимического преобразования, предвещающий возрождение и обновление. – Прим. пер.
23
Апофикар – устаревшее название аптекаря. – Прим. пер.
24
Легенда о человеке с головой коня, рассказанная в ночь с десятого на одиннадцатый день месяца Пустоты, на крыльце старика Уреке Блягэ в селе Гемаскунс, что в над’Мире, записанная бардом Евстахием Мертвецом и найденная в его бумагах после самоубийства.
25
Здесь обрывается последняя легенда, записанная Евстахием Караном из над’Мира всего за несколько дней до того, как он покончил с собой, повесившись на балке над камином.
26
Следует отметить, что румынское слово răscruce может означать и перекресток дорог, и крест (хотя последнее значение употребляется достаточно редко). – Прим. пер.
27
Чорба – румынский и молдавский национальный суп (название происходит от турецкого «шурпа»). – Прим. пер.
28
Трайста – небольшая котомка. – Прим. пер.
29
Каймак – слой густых сливок на поверхности молока, который получают с применением особой технологии. – Прим. пер.
30
Он так назван в честь нити, которой режут мамалыгу, – только эта нить режет, падая наподобие лезвия гильотины, человеческие мечты, оставляя больного в смятении, в ловушке между неверием в реальность и сладострастными наваждениями сна.
31
Говорят, что от того глотка внутри рождается мудрость: когда Исконные пьют слишком быстро и вода попадает им не в то горло, человек переживает то, что как будто уже пережил один раз – такое зовем мы déjà-vu, – но, на самом деле, нет.
32
Бугай (рум. buhai) – фрикционный ударный музыкальный инструмент; барабан с прикрепленным к туго натянутой шкуре пучком конского волоса, с помощью которого извлекается звук. – Прим. пер.
33
Фрагмент монографии магистра Притта Эротастанского «Тысяча ликов мифа в Мире и не’Мире», извлечение из главы 7, издание 17830 года п. м. Т., сохраненное в Королевском архиве Эротастана, меж’Мир.
34
Точная природа скырбы, часто упоминаемой в текстах и образцах устного творчества людей и не’Людей, пока остается необъясненной (см. также Шлек и др.), но, по-видимому, у двух народов один и тот же термин понимается по-разному: на Ступне Тапала так называют кататоническое, каталепсическое состояние, эманацию спонтанного возрастания мудрости, в то время как в Порте «Скырба» – синоним «души». Новейшие исследования, возглавляемые научной группой профессора Шлека, некоторым образом устанавливают частичную истину для обоих вариантов: скырбу можно рассматривать как эманацию того, что считается душой или духом, но в то же время она, по всей вероятности, представляет собой вторичный эффект мутации в мифогене, уплотнение в месте соприкосновения двух мутировавших ответвлений, которое проявляется – тем образом, который еще недостаточно изучен, – в самих персонажах, о которых рассказывают легенды. В редких случаях, когда мифоген оказывался особенно мощным, отмечалась как духовная, так и физическая трансформация задействованной триады, необходимой для выживания вируса: читатель/слушатель, писатель/рассказчик и персонаж, и этот процесс, по всей вероятности, представляет собой способ, посредством которого мифоген преодолевает защитные пороги участвующих агентов, заражая их и тем самым гарантируя самому себе более долгую жизнь (см. также «О тройной метаморфозе носителей историй» А. Распара).
35
«Любовь» по-румынски dragoste, вследствие чего в оригинале песенка звучит в рифму. – Прим. пер.
36
Видели, как Данко Ферус падал с неба прямиком в беседку на краю Порты: он пробил крышу и рухнул в колодец, чья вода покраснела от крови. Когда его вытащили, над’Люди обнаружили странное невидимое существо, которое удалось различить лишь потому, что оно было измазано в крови человека с головой коня и оставалось намертво вцепившимся в его труп; в результате через несколько веков, когда слова перемешались и зародились новые смыслы, родилась легенда о Боге-Жеребце и Душееде, а те, кому не довелось про нее слышать, с трудом понимали, почему над’Люди будущего время от времени бросали через плечо щепотку муки, которую носили в мешочках на поясе, и шептали простой заговор: «Слезь с моего сердца, Душеед!»
Это кроссовер по мотивам двух фэнтэзи-вселенных: мира Льда и Огня (смесь оригинального Мартина и сюжета сериала «Игра Престолов») и говардовской Хайбории. Слияние миров происходит в момент сериальной высадки Дэйнерис на Драконьем Камне. В Хайбории в этот момент происходят события «Часа Дракона»: Аквилония оккупирована соседней Немедией, в союзе с воскресшим чернокнижником Ксальтотуном, Конан выехал из оставшейся ему верной провинции Пуантен на юг, в разоренное гражданской войной королевство Зингару, чтобы перехватить купца везущего магический талисман «Сердце Аримана».
Что ни день у начинающей магички, то что-нибудь неожиданное. А что-нибудь неожиданное, как известно, редко оказывается чем-то приятным. А если накануне большого праздника сниться страшный сон, то это почти наверное значит, что придется кого-то спасать. Главное, чтобы потом нашелся кто-то, кто будет спасать ее…
Алекс и Кэллум просто хотят быть вместе, просто хотят любить друг друга, но это невозможно. Они по-прежнему не могут общаться без волшебного амулета, и с каждым днем девушке кажется, что эта пытка наконец разрушит их отношения. Как можно любить кого-то, если даже обнять его нет возможности? Кэллум бессилен помочь ей, он призрак, пришедший из другого мира. Мира, который сделает все, чтобы вернуть его назад и наказать. Теперь на кону не только их любовь, но и жизнь.
Для дедушки Фэнга и его внучки призраки и демоны — дела обычные, прямо скажем. Гораздо сложнее избежать внимания убийц и мафии. Все имена и названия выдуманы, все совпадения случайны. Из предупреждений — нехронологическое повествование и насилие. Произведение довольно мрачное, жесткое и, вероятно, неприятное, впечатлительным людям лучше его не читать.
Парень, студент, попадает в фильм "Гарри Поттер и узник Азкабана". Книги о Гарри Поттере уже подзабыты, а выдать себя как не-волшебника нельзя — случится что-то очень нехорошее. И нашему герою приходится занимать место под солнцем волшебного мира…
Рингил Эскиат бежит от своего прошлого и семьи, которая отреклась от него, от работорговцев, которые жаждут его смерти, и, по-видимому, от самих темных богов, которые проявляют к нему интерес, но смысла в их действиях не больше, чем когда-либо. Объявленный вне закона и изгнанный с северной родины, Рингил понимает, что может направиться лишь в одно место – Ихельтет, сердце южной Империи, где, возможно, его приютит Арчет, некогда боевая соратница Рингила, а теперь – высокопоставленная советница императора.
Рингил Эскиат, когда-то военный герой и прославленный ветеран, а теперь изгой и нищий, по просьбе семьи отправляется искать кузину, которую продали в рабство. Но преследуя ее похитителей, он натолкнется на тайну, которая окажется куда страшнее всего, что Рингил ожидал. Арчет – последняя из своей расы – думала, что после войны так и будет заниматься инженерным ремеслом, пока самый могущественный человек в Империи не послал ее расследовать нападение на приграничный порт. Вроде бы обычное дело, вот только местные утверждают, что нападают на них не бандиты, а демоны.
Далеко в море есть остров, скрывающий древнюю тайну, остров, где льется кровь и царит черное колдовство – и где, если верить легендам, живет настоящее божество, исцеляющее одержимых. Именно туда отправляется Альтсин – бывший вор, а теперь монах. Пытаясь избавиться от бога войны, который поглощает его разум, он пойдет на все, но даже отчаяние не подготовило Альтсина к тому, что происходит на острове… А далеко на юге возвышается огромный белый город. В жилах здешних князей течет святая кровь, а подданным их не скрыться от взгляда всеведущего огненного ока.
На южных границах Меекхана вспыхивает восстание рабов, униженные и обездоленные хотят отомстить каждому и не щадят никого. Генно Ласкольник и его войска оказываются в самом сердце этой войны. Что они ищут среди бунтовщиков, решивших сбросить вековое иго? А за тысячи миль от разгорающейся резни, на севере, отряд Горной Стражи оказывается внутри зловещего артефакта, пришедшего из другой эпохи, тайны которого погубили уже немало жизней. Меекхан истекает кровью, и ничто не может остановить пламя, пожирающее империю.