Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира - [10]

Разговаривал ли я с Таушем, спрашиваешь? Конечно, и не раз. Мы даже были товарищами на пути к Мандрагоре, вот как мы с тобой сейчас на пути к Альрауне, но об этом позже, ибо пришло время рассказать тебе о зазнобе Тауша.

Глава пятая

В которой мы узнаем о смерти духов и о зазнобе Тауша, а также о том, как они скрываются, воруя мгновения, чтобы насладиться друг другом; Тауш исцеляет кошку и заглядывает за облака

Едва исполнилось нам по пятнадцать лет, как Мошу-Таче через ученика, что служил ему голосом, поручил всем отправляться в Гайстерштат по очереди каждые десять дней, чтобы помогать там, где возникнет нужда. Обрадовались ученики, что смогут чаще видеть родных, обрадовался и Тауш. Когда пришел его черед, влетел он в город и в объятия матери, которая очень обрадовалась и накормила его плациндами до отвала.

– Ты еще говоришь с букашками, дитятко мое? – спросила его женщина, и Тауш ответил, что да. – И зверей лечишь, дитятко мое? – спросила женщина, и Тауш ответил, что да. – И шнур по-прежнему выпрядаешь из пупка, дитятко мое? – спросила она, и он сказал, дескать, да. – Ах, маленький мой, отец бы тобой очень гордился.

И Тауш сказал, что так и есть, потому что он видел отца на пороге – не пороге дома, а пороге Мира. Видел не раз и знал, что отец одной стороной лица смеется, от гордости и любви к Таушу, а другой плачет, от тоски и боли в пояснице.

– Но почему у него болит поясница, дитятко мое? – спросила женщина, дрожа от ужаса, потому что рассказ Тауша очень ее испугал.

– А у тебя бы она не болела, мама, если бы ты целую вечность стояла на пороге?

– Болела бы, мальчик мой…

– А там ведь еще и порог между двумя мирами, где вечно сквозит, – докончил Тауш и опять принялся уминать плацинды.

Как же было славно, когда Тауш приходил в город, чтобы помогать там, где попросят. Дойдя до своей улицы, он целовал мамины руки и садился на огромный валун; ждать приходилось недолго, потому что сразу приходил кто-нибудь с недужной скотиной, или его самого вели к какому-нибудь больному дедушке. Становилось хорошо у них на улице, когда появлялся Тауш, потому что с ним приходили тишина и спокойствие, напоминая о том, каким делался Гайстерштат, когда Тауш творил чудеса.

– Как там в лесу, Тауш? – спрашивали детишки. – Где ты был, когда тебя тут не было? – спрашивали девушки. – А что вы там делаете в хижине по ночам? – спрашивали старики.

Тауш пытался их прогнать, словно стайку бабочек, было много смеха и веселья, но он им так ничего и не сказал.

Однажды пришел он в город на рынок по каким-то делам и увидел глашатая призраков: тот вышел на площадь и, как обычно, помахал руками, чтобы люди освободили место для его незримой свиты; рассек толпу надвое и исчез, отправившись неизвестно куда. Тогда Тауш побежал к матери и увел ее в сторону от всех. Закрылись они в доме, и он попросил ее присесть.

– Мама, что-то плохое случится – я это вижу, знаю, чую, слышу.

– Ой-ой, – ответила она, – что же ты видишь, знаешь, чуешь, слышишь?

– Глашатай ходит один по городу, машет руками, чтобы ему освободили место, ему и Совету мертвых, но он один, а люди об этом не знают. Никому не говори, потому что народ испугается, но ты, мама, берегись лжи. Духов из Совета больше нет, и по собственной воле они ушли или кто-то их прогнал, хорошего в этом нет ничего. Что-то поднимается и готовится, разминает плечи – я слышу, как оно отряхивает свой наряд, я его вижу. Что-то началось, мама, и глашатай об этом знает.

Я все это тебе рассказываю, дорогой путник, в том виде, в каком узнал в Лысой Долине от святого Тауша во время долгого нашего паломничества в Мандрагору, где все было сказано и все было сделано. Но об этом позже. Теперь слушай.

Мать Тауша поняла, что сказал ей сынок, и ничего никому не говорила, но береглась всего и всех, как и пообещала. Потом, недолгое время спустя, увидел Тауш Катерину – и девица украла его сердце, от чего страх великий охватил юного святого: полюбил он ее так сильно, что сама мысль о том, что ее может погубить тьма, надвигающаяся всякий раз, когда он далеко, лишала его сна и покоя. Он представлял себе, как она стоит на пороге одна и плачет, ведь что такое любовь без страха смерти? А Катерина ни о чем не знала, ей даже неведомо было, что есть на свете такой Тауш, потому что она недавно приехала в Гайстерштат, и родные оберегали ее от городских слухов.

Но как-то раз, проходя мимо большого валуна, где сидел Тауш и ждал, опустив глаза – ведь именно так встречают любовь, – она спросила, что он ищет и кого ждет. Тауш, не поднимая глаз от дорожной пыли, ответил искренне: ничего не ищет, но ждет – всего.

– Я предлагаю городу свои услуги, госпожа моя, вот что я делаю, – ответил он.

И тогда девушка спросила, что он умеет делать и сколько это стоит.

– Умею разговаривать с насекомыми, госпожа моя, и это ничего не стоит.

Катерина, думая, что он шутит, засмеялась.

– И какой мне от этого толк? – спросила.

– Можно узнать, когда из земли явится зло, а с небес – благо, – ответил Тауш, и девушка вздрогнула.

– Ты какой-то мрачный, мальчик, и немного грустный. Что еще ты умеешь делать?