Сквозь стены - [35]

Гермиона отпустила Гарри и он заметил вспыхнувший на ее щеках румянец.

– Простите, профессор, – пробормотала она.

– Тебе не за что извиняться, – просто сказал Гарри. – И спасибо.

Они улыбнулись друг другу и Гермиона оставила их, чтобы они смогли выразить свои соболезнования скорбящей семье.

– Так она просто друг? – услышал Гарри тихий голос Северуса. Даже не глядя, он знал, что тот ухмыляется.

– Да, – он поднял голову и посмотрел прямо мужчине в глаза. – Но не просто друг. А настоящий. Самый благородный и помогающий из всех.

Он не мог сдержаться и начал злиться. Гермиона была его другом, самым лучшим другом: она одна знала почти все о нем и, с другой стороны, ему не нужны были никакие подружки. Тех двух, которые нравились ему раньше, было вполне достаточно.

Втайне Гарри всегда винил себя в смерти Седрика и считал, что позволил Седрику умереть, чтобы увести у него подружку. А что до Леи… новой последовательницы Волдеморта… О ней лучше было вообще не думать. Иногда, когда он видел ее в видениях, он просыпался в слезах, дрожа и чувствуя пустоту в груди. Девушка все еще была прекрасна и казалась такой невинной… Он не знал, что думать, и поэтому старался не думать о ней вовсе.

И над всем этим было пророчество Трелони. Гарри прекрасно помнил его толкование, о котором прочел в дневнике отца месяцы назад:

«И… еще одно. Вчера Лили показала мне книгу о пророчествах. Она ищет толкование моего пророчества с сентября и теперь я могу поделиться с тобой результатом.

Вот как оно звучит: После смерти твоя любовь породит жизнь. Тот, кого ты любил, повергнет Волдеморта. Но он восстанет, когда его время придет. И твоему потомку придется столкнуться со смертью, чтобы уничтожить его и остаться.

Лили объяснила, что я умру. Ну, я всегда это подозревал. Она сказала, что моя смерть, вероятно, поможет кому-то выжить, но эта часть непонятна даже ей. Это будет Лили, кто уничтожит Волдеморта, но лишь на время – это ясно из второй части. У нас будет ребенок – ты, но твоя судьба не так определенна, как наша. Ты сможешь выбирать – уничтожить его или нет. Если ты выберешь первое, чтобы спасти мир от власти монстра, тебе придется умереть. Я знаю, что единственная возможность противостоять Убийственному Проклятью – самопожертвование. Это касается не только Авада Кедавра, но и любого подобного намерения. Только добровольная жертва может спасти и защитить наш мир. Видимо, это ТВОЯ добровольная жертва.

Что значит «остаться» в пророчестве – это интересная тема.

Я думаю, ты можешь начать вести свой дневник… если понимаешь, о чем я …»

Он столько раз читал это, что выучил наизусть. Это проклятое пророчество предрекало его раннюю смерть и Гарри не собирался оставлять после себя кого-то горюющего, не говоря уже о детях, на которых намекал его отец в последнем предложении. Но… он жаждал любви и принятия, и других, более конкретных вещей, но всегда игнорировал эти мысли, принимая взамен простые и доступные вещи: дружескую заботу Гермионы, неохотное внимание Северуса, глупую любовь Сириуса (потому что Сириус любил его, Гарри хорошо знал это, но очень по-своему, что не совсем совпадало с гарриным представлением о любви) и своих друзей, расположение Ареса и Невилла.

И давным-давно были Фред и Джордж.

– Северус, Квайетус, – миссис Уизли прервала его размышления. Она как-то выбралась с кухни, чтобы поприветствовать их. Гарри был готов увидеть ее плачущей или стенающей, но ее глаза были сухими, хотя и очень красными, темные круги обрамляли их. Она была намного худее, чем раньше, но строгая и стойкая, как скала. И Гарри внезапно понял, что его прошлое впечатление о ней было обманчивым. Она не была слабой, вовсе нет. Ей все еще надо было присматривать за семьей, вырастить двух детей и поддерживать мужа и других детей, которые собирались на войну, и она не могла позволить себе горевать долго. Сейчас она пожала им руки и провела в комнату, чтобы они встретились с другими членами семьи.

– Джордж, – Гарри не мог сдержать дрожь, глядя на него. Если миссис Уизли была в плохом состоянии, то Джордж выглядел так, будто он умирает. Его лицо было серым, взгляд пустым, губы сжаты в незнакомой гримасе. Он просто кивнул Гарри, но, увидев своего бывшего учителя, чуть оживился:

– Рад видеть вас, профессор, – пробормотал он почти шепотом. – Я хочу поблагодарить вас за помощь…

– Вам не за что меня благодарить, мистер Уизли, – ответил тот в своей обычной манере, но чуть мягче, чем обычно. Гарри знал, что они говорили о той схватке, потому что видел почти все в своем видении. Это Снейп пытался спасти Фреда, но действовать под чарами Фиделиус было сложно и медленно. Но он спас Джорджа.

Только теперь, после слов Северуса, Джордж повернулся к Гарри и крепко обнял его на несколько секунд:

– Гермиона сказала, ты винишь себя. Прекрати. Это вина Волдеморта, а не твоя.

Рон подошел к нему:

– Джордж прав, Квайетус, – сказал он спокойно и протянул руку. Гарри принял ее и пожал. – Профессор, – Рон кивнул Снейпу с легкой неприязнью в глазах.

Если Северус и был удивлен такими хорошими отношениями своего предполагаемого сына с гриффиндорцами, то он ничем это не показал. Он просто стоял там со скрещенными на груди руками, глядя на директора, подходящего к ним. Лицо Дамблдора было изможденным и потрепанным, морщины были глубже, чем раньше, а взгляд усталым и тусклым. Даже его движения стали медленнее и неувереннее, потеряв обычную решительность и остроту.