Сквозь пространство и время - [11]

Ошеломленный мозг Старбака трудился над этой проблемой с неуклюжестью джанурианина третьей степени развития.

Села – совершенная сарнианка.

Сарнианские женщины все плоскогрудые.

У женщины в его объятиях – восхитительная грудь.

Следовательно, если использовать метод дедукции, эта женщина не только не сарнианка, она и не Села.

Логика не может ошибаться.

Остается только один вопрос.

Кто же она такая, черт возьми?

ВЧЕРАШНЯЯ ПРОНИЗАННАЯ СОЛНЦЕМ пляжная фантазия Черити уступила место сну, где действие разворачивалось высоко в Альпах, в уединенном приюте для лыжников. Целый день она провела, носясь сломя голову по крутым заснеженным склонам вместе с французским графом, у которого титулов, обаяния и денег было больше, чем вообще дозволено иметь человеку.

Восхищение, вспыхивающее в его темных глазах, говорило ей, что она выглядит бесподобно в новом, преступно дорогом лыжном наряде вызывающе алого цвета. Гениальный покрой костюма соблазнительно облегал фигуру и одновременно скрывал те десять лишних фунтов, которые она вечно клялась сбросить. Уже одно это стоило всех потраченных денег.

После последнего захватывающего дух спуска они вернулись в причудливую избушку, напоминавшую гигантские часы с кукушкой. Войдя в дом, они присоединились к остальным гостям – Роду Стюарту, Мадонне, Брюсу Спрингстину и Теду Коппелу, – которые потягивали коньяк.

Однако вместо того, чтобы принять участие в общем жарком споре на тему о важности квантовой физики в борьбе с гипотермией, они с графом предпочли обмениваться долгими, проникновенными взглядами.

Снаружи бушевала альпийская метель.

Голоса остальных постепенно растаяли вдалеке, в комнате становилось все жарче. Казалось, на всей Земле остались лишь они вдвоем.

Наконец, в тот самый миг, когда она ощутила реальную опасность растаять в жгучем огне его сексуальных, постельных глаз, граф учтиво предложил ей удалиться в его комнату.

Его внимательный слуга, одетый в красную ливрею, напоминающую форму швейцарской армии, к их возвращению заготовил дрова в камине. Он чиркнул спичкой, разжег огонь, низко поклонился и попятился из комнаты, оставив их наедине.

Наконец-то. Наступил тот момент, которого она ждала весь день.

Его дьявольские, черные как ночь глаза не отрывались от ее восхищенного взора, когда он укладывал ее на роскошную белую шкуру перед камином. Он прижался губами к ее виску. А потом медленно, нежно начал ее раздевать, и его сильные смуглые руки делали с ее телом что-то грешное и колдовское.

– Ах! Ты такая нежная, – вполголоса выдохнул он, когда его ладонь легла на ее грудь, вызвав горячую волну из глубин ее тела. – Такая теплая. Я хочу любить тебя, Села. Я так хочу тебя.

Села?

Черити широко распахнула глаза.

И уставилась прямо в знакомые глаза возлюбленного из своего сна. Но эти немигающие черные глаза не были глазами французского графа, как, впрочем, и глазами того парня с пляжа, о котором она мечтала вчера днем.

– О, нет, – застонала она. Закрыв лицо руками, она взмолилась, чтобы Господь дал ей силы выдержать это. – Ты!

В сознании Старбака вспыхнула картинка. Видение чего-то белого, холодного. Потом вернулись и остальные воспоминания. О том, как они двигались в снежной круговерти и как в тепле ее машины воздух благоухал ее ароматом.

Старбак понял, что это та женщина, которая вытащила его из бурана. Еще одно видение – как она упорно нажимала на его грудь – вспыхнуло в его сознании.

– Я помню, я думал – нет, знал наверняка! – что умру, – сказал он. – И умер бы, если бы не ты.

Его голос, глубокий и сильный, накрывал ее с головой, забирался под кожу. Черити оторвала ладони от лица и заставила себя посмотреть в эти темные глаза, которые занимали в ее снах так много места.

– Ты спасла мне жизнь, – сказал он.

– Да. Полагаю, что так. – Она опустила взгляд и поняла, что его рука находится у нее под свитером.

– Извини, пожалуйста, – сказал он, отдергивая руку раньше, чем она успела произнести хоть слово. – Я не хотел тебя обидеть. – Он попытался подбодрить ее улыбкой. – Кажется, мне что-то снилось.

И какой же это был сон! Пальцы его заныли от желания вернуться назад, под эту просторную тунику.

– Я понимаю, – сказала она, изо всех сил стараясь придерживаться того же официального тона. – Ты был очень плох. На краю смерти, я думаю. Неудивительно, что ты бредил. – Так, а какое же тогда оправдание у нее самой?

– Логичный вывод, – согласился Старбак. – Только я боюсь, что расстроил тебя.

– Нет. – Это была ложь, но праведная ложь, из вежливости. – Просто я не привыкла просыпаться в постели с незнакомым мужчиной. – Выбравшись из-под одеяла, она встала с кровати.

Старбак знал, что то мужское удовлетворение, которое он получил от ее короткого высказывания, было определенно человеческим. Благодаря своим дотошным занятиям он знал, что земляне мужского пола привыкли считать женщин личной собственностью, как и другое свое ценное имущество.

В этом смысле они не сильно отличались от сарнианских мужчин. Брачный воротник, знак сарнианских жен, – тот воротник, который Джулианна поклялась никогда не надевать, – был весьма чтимой традицией. Старбаку стало интересно, принадлежит ли кому-нибудь и эта женщина.