Сквозь переборки - [9]
– Я благодарю вас, – сказала она у входа. – Теперь я знаю, что мне сказать на суде.
В тот же миг она исчезла.
Дима открыл глаза. Он не понимал, где он. Еще больше он не понимал, кто он. Женя был рядом.
– Ну, – спросил он, – говорить можешь?
Дима кивнул.
– Что теперь?
– Там была герцогиня.
– Час от часу не легче. Где была герцогиня?
– В часовне. Там была часовня.
– И что произошло на этот раз?
– Я нашел убийцу детей.
– Дима, ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь?
– Да.
– Давай так. Давай вместе попытаемся выстроить логику. Ты сейчас выглядишь так, будто явился с того света, а минуту назад у тебя тут только что пена изо рта не шла, и я уже не думал, что ты в себя придешь. А потом все стихло, ты лежал, как мертвец, белый, пульс почти не прощупывался, но вот ты начал розоветь, появилось дыхание, ты очнулся, и как только это произошло, ты начал говорить мне о герцогине. Теперь что было до этого. До этого у тебя болела голова, я дал тебе таблетку, потом – снотворное, потом ты начал говорить на древнемонгольском, потом исчезающие шрамы, потом припадки, потом пошли видения, которыми, как ты думаешь, тебе пытаются что-то сказать. Я ничего не упустил?
– Пока все так.
– И тут ты вдруг заговорил о герцогине.
– Она была.
– Хорошо. Была. Но при чем здесь герцогиня? Как герцогиня соотносится с тем твоим утверждением, что они хотят тебе что-то сообщить? Идем, идем, идем, все вроде складывается и вдруг – бах! – герцогиня.
– Понимаешь, Женя…
– Пока не понимаю.
– Не перебивай, дай сказать.
– Хорошо, молчу, говори.
– Этот мир многослойный. Это как дебри, джунгли. Есть то, что указывает тебе дорогу, но временами ты блуждаешь. Ты прав, я не могу всего объяснить. Я не понимаю. Но я стараюсь. Я всякий раз оказываюсь там, где я меньше всего предполагаю оказаться. Это странно, но таков, по-видимому, наш мир. Ты же не можешь сказать, что будет с тобой через минуту.
– Почему не могу Могу. Я дам тебе очередную таблетку, и ты опять уснешь.
– Я не об этом. Я о том, что возможно все что угодно. Мы можем провалиться на глубину, где нас раздавит. Мы можем сгореть от объемного возгорания в отсеке. Это только ты предполагаешь, что сейчас ты дашь мне таблетку, но множество всяких обстоятельств должны сложиться так, чтобы равновесие нашей системы: лодка, море, люди – ничем не было нарушено, и вот тогда ты действительно дашь мне таблетку Этот мир балансирует. И он балансирует все время. У меня же были видения не только во сне, но и наяву. Со мной все это было. И в то же время – ты совершенно прав – где доказательство того, что со мной это было? И где доказательства того, что было именно то, что мне виделось? Кто такая герцогиня? Почему она мне явилась? Тут может быть намек. Во фразе, во взгляде! Тут все связано. Ничего лишнего. И если мы не видим намек, то это еще не означает, что его нет. Послушай, может быть так, я сейчас только предполагаю, герцогиня мучалась долгое время. Она хотела знать, кто же виновен, а оказалось, что всему виной собачья преданность одного человека, погубившая целых два рода. Множество людей погибли только оттого, что кто-то просто дословно выполнил то, что ему сказали. Слово повлекло за собой поступок– убийство. Но ведь слово-то сказала она сама. То есть, по сути, убийца она. Тут есть мне подсказка. Я уверен. Есть. Какое-то обстоятельство, глупость, чушь, ерунда. Должна произойти какая-то ерунда, мелочь, кто-то что-то не выполнит или выполнит, поняв все буквально. Результат – гибель людей. Многих людей. Вот в этом, мне кажется, и состоит подсказка.
– Ну, знаешь, так можно объяснить все на свете.
– Хорошо. Проверим? – С этими словами Дима взял со стола таблетку.
– Разрешите, товарищ командир? – Женя постучал в каюту командира.
– Да! – Командир сидел за столом и что-то писал.
– Я насчет Осеева, товарищ командир!
– Да? – Командир отложил свою тетрадь и откинулся на стуле. – Что там?
– Пока спит, но…
– Но?
– Возможно привыкание к снотворному.
– Нам еще пять суток продержаться. Только пять, потом всплытие, конец автономки, идем в базу, и вы получите свой стационар.
– Понял, товарищ командир. Но обстановка все равно тяжелая. Видения…
– Какие видения?
– Его посещают видения.
– Вы же сказали, что он спит.
– Вот он и видит сны.
– Пускай видит. Осталось пять суток.
– Но во время этих снов его колотит, пот, только что пена изо рта не идет.
– Это вы называете шизофренией?
– Пока это трудно как-то называть, но каждый раз я боюсь, что это будет его последнее видение.
Командир устало вздохнул:
– Что ж, нам всплывать и получать два балла за службу? Пять суток!
– Я понял, товарищ командир.
– Вы должны быть все время рядом с ним. Поселите его в своей амбулатории. Чтоб все время под наблюдением. Надо продержаться.
– Есть. Будем держаться.
– Надо.
Раз, раз, раз – капли капают в стакан с водой. Капли чего-то густого. Они попадают в стакан и повисают в воде. Эти капли красного цвета.
– Это кровь? – спросил он.
– Кровь, – ответила ему женщина. Он был уверен, что отвечает женщина. Тот, кто ему ответил, был небольшого роста, закутан с головы до ног в белую ткань. Он никак не мог разглядеть лица. Руки тоже прятались в складках одеяния. Но этот голос он уже слышал. Кажется, слышал. Это был женский голос.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Александр Покровский снискал заслуженную славу блистательного рассказчика. Он автор полутора десятков книг, вышедших огромными тиражами. По его сюжетам снимаются фильмы.Интонации А. Покровского запоминаются навсегда, как говорится, с пол-оборота, потому что он наделен редкостным даром в тривиальном и обыденном различить гомерическое. Он один из немногих на литературной сцене, кто может вернуть нашей посконной жизни смысл эпического происшествия. Он возвращает то, что нами утрачено. Он порождает смыслы, без которых нельзя жить.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».