Сквозь ночь - [116]

— Будет тебе интерес, — пообещал Полухин. — Вот погоди, пропишет нам Байда…

Поднявшись, он подошел к плугу и посмотрел на свороченный на сторону лемех.

Через час они подъехали к стану бригады.

— Цыц, моя радость! — встретил их Байда. — Это еще что за новости?

— Пушку нашли, понимаешь, — сказал, улыбаясь, Усенов.

— Тетю свою на пушку бери, — отозвался на это Байда, поивший из ведра своего низкорослого мерина. — Нашел тоже время шутки шутковать.

— Какие тут шутки, — сказал, вылезая из кабины, Полухин. — Напашешь с такими шутками…

Он подошел к Байде и объяснил ему все.

— Горю я теперь, как швед под Полтавой! — воскликнул Байда, выслушав Полухина и осмотрев плуг. — Теперь я имею полное удовольствие. Теперь вы мне устроили курячьи именины, и я через вас буду определенно сидеть на последнем месте.

Он подошел к кабине и поглядел на лежавшую там пушку.

— Интересная вещь, понимаешь… — начал было Усенов, но Байда перебил его.

— На вербе груши, — язвительно заметил он, — с такими вашими интересами… Выкидайте сейчас же эту гадость, и чтобы до вечера плуг был в полной боевой, понятно? Как хотите, так и выкручивайтесь, хоть круглые сутки теперь пашите, но чтобы норма была как из пушки.

— Как из пушки, вот именно, — вздохнул Полухин. — Давай, что ли, выгружать, — сказал он Усенову.

Тем временем Байда уселся на своего низкорослого мерина и подался, болтая ногами, в степь.

— Ну, чего будем делать? — спросил Полухин, выгрузив с Усеновым пушку.

— На центральную придется ехать, — виновато сказал Усенов.

— Вот еще, не было печали, — вздохнул Полухин, влезая в кабину.

К вечеру они вернулись. Смена ужинала, сидя за врытым в землю столом.

— А, пушкари… — встретил их Байда. Все так и грохнули.

Кличка прилипла к ним сразу и накрепко. С того дня их иначе и не называли. К тому же треклятая пушка валялась на глазах у самого вагончика. Байда не упускал возможности, пнув ее ногой, напомнить о случившемся.

— Давай, слышь, оттащим ее куда-нибудь подальше, — сказал как-то Полухин Усенову.

Вечером, когда смена улеглась, они оттащили пушку за вагончик.

— Тяжелая все же, курица ее задави, — сказал, отдышавшись, Полухин. Усенов молча достал из кармана папиросы. Оба закурили.

— Слушай, Полухин, — сказал тут, набравшись духу, Усенов. — Ты на меня не сердись, понимаешь. Ты, пожалуйста, научи меня водить трактор.

— Рассеянный ты дюже, — ответил на это Полухин. — Ворон ловишь, постоянно мечтаешь в рабочее время.

— Я мечтаю на трактор перейти, — сказал в темноте Усенов. Оранжевый сполох затяжки озарил его лицо, скуластое, узкоглазое лицо степного древнего бога.

— Ладно, — сказал, помолчав, Полухин. — Продумаем этот вопрос.

Сплюнув на огонек, он притушил папиросу. Назавтра он сунул Усенову затрепанную книжку «Трактор «ДТ-54».

— Давай почитай в свободное время, — сказал он.

Свободного времени было ох как мало. Урвав часок перед сменой, Усенов уходил с книжкой за вагончик. Он читал медленно и шевелил при этом губами. Потому он и уходил за вагончик подальше, чтобы никто не глядел на него и не мешал. Там он усаживался на пушку и читал.

Вскоре, однако, водовоз Малохатько, любивший проявлять хозяйственность, дал злополучной находке другое применение. В один прекрасный день он, приглядевшись, врыл пушку в землю казенной частью кверху. Получился вроде как бы специальный столбик с округлым верхом, литым узорчатым пояском и двумя проушинами по бокам. К этим проушинам Байда стал привязывать своего мерина, а Малохатько — кобылу.

— Кажный предмет должен быть при месте, — удовлетворенно сказал он по этому поводу.

Участковый же механик Алешечкин выразил ту же мысль несколько по-иному.

— Что это у вас за коновязь такая роскошная? — спросил он, приехав с автолетучкой ремонтировать остановившийся самоходный комбайн.

— Да это тут пушкари наши еще весною нашли, — сказал Байда.

— Какие пушкари? — удивился Алешечкин.

— Ну, Полухин с Усеновым, одним словом, — усмехнулся Байда. — Помните, плуг еще на этом паскудстве скалечили.

Алешечкин присел у столбика и очень внимательно осмотрел литой поясок. Он взял кусок проволоки и поковырял со всех сторон в узоре, вычищая землю, а затем сказал:

— Вы даже не представляете, как это интересно. Вот поглядите.

И он показал Байде окруженные завитками бронзовые цифры «1707».

Поглядев на это число, Байда сказал:

— А в чем тут интерес?

— Как? — изумился Алешечкин. — Неужели же вы не понимаете? Да ведь это же археологическая находка, экспонат и все такое, а не лошадей привязывать. Давай» те выкапывайте немедленно, и я увезу эту вещь на центральную усадьбу, Мы ее отправим в Кустанай и там сдадим в музей.

Тут Байда живо сориентировался.

— Ну, это уже на вербе груши, — сказал он. — В музей мы и сами не больные сдать. Поскольку наша бригада находку сделала.

За ужином он сказал Полухину и Усенову:

— Слушайте, экспонаты, вы в Кустанай желаете съездить?

Полухин, привыкший к бригадировым хитростям, осторожно спросил:

— А что?

— Есть такая думка, — медлительно проговорил Байда, выскребая из миски остатки каши, — такая думка есть, направить вас двоих в командировку. Пушку в музей сдавать.

— Тетю свою на пушку бери, — подмигнул Усенову Полухин, довольный, что не попался на Байдину удочку.