Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи - [22]

Тщательно распутывая следы, Мугу-плешивый не заметил, как очутился возле Моховки. В этом месте склоны распадка раздвинулись в стороны на добрую сотню метров, между ними образовалась просторная «падушка» — небольшая падь. Вся она была в белом цвету — тут росли черемуха, дикая яблоня, груша. Надо приметить — осенью здесь будет много ягод. Вон на верхнем развилке высокой черемухи охапка сухих веток, наверное, прошлогодняя работа его случайной подруги либо Черного Царапа: они обламывали ветки, объедали ягоды, а ветки складывали под себя в развилке. Сейчас в пади стоял шумный птичий гомон — пели дрозды, кричали голубые сороки. В кронах гудели пчелы, в траве звенели цикады, над полянами шелестели крыльями стрекозы.

Мугу-плешивый пересек падь. Вот он, отлогий галечный берег Моховки, а впереди — необозримые просторы дальних и ближних сопок, волнистая линия хребтов, поднявших свои заснеженные вершины к самому небу. Места нравились ему.

След медведицы и ее детенышей терялся на берегу. Не иначе как семейство переправилось на ту сторону Моховки — она здесь неглубокая, даже камни торчат из воды посредине, на перекате. Старый медведь вдоволь напился и потом долго стоял, не зная, продолжать ли поиски медведицы или выбрать уголок поукромнее и немного подремать. Ноги у него гудели и ныли от усталости.

Все-таки надо отдохнуть. Он сейчас не очень голоден, а семья все равно далеко не уйдет. Отыскав песчаную вымоину под корнями старой-престарой черемухи, Мугу-плешивый улегся в ее прохладном ложе и устало закрыл глаза. Сладкая истома разлилась по всему телу. Уже через минуту он забылся чутким сном.

В Крутых отрогах действительно обитала позапрошлогодняя подруга Мугу. После их встречи в Моховой пади она поспешила покинуть владения старого медведя, опасаясь за своих детенышей. Она ушла километров за пятьдесят вверх по течению Моховки, но там ей не повезло: непутевый бродяга Буга загрыз одного из детенышей. Уходить дальше не было смысла: там начинались березовые леса, а в них всегда мало живности. Тогда-то она и вернулась в Крутые отроги. Здесь она хорошо отъелась на кедровых орешках да на нерестовой осенней кете и вовремя залегла с оставшимся детенышем на зимовку в великолепной берлоге. Зимой она принесла еще двух детенышей и теперь натаскивала их. Ее беспокоило присутствие в Крутых отрогах Черного Царапа, и, если он появлялся поблизости, медведица начинала преследовать его, пока не отгоняла как можно дальше.

За этот год она хорошо узнала все кормовые места Крутых отрогов, и ее охотничьи маршруты теперь почти всегда были удачны. Вот и сейчас, переправившись на левый берег Моховки, она повела своих чад на Дубовую сопку, что видна километрах в пяти к югу. Прошлой осенью там созрел обильный урожай желудей, до сих пор вся земля устлана ими. Там можно не только вволю полакомиться желудями, но и встретить кабанов или изюбров, которые тоже любят посещать дубняки. С голода не помрешь.

Там она и паслась со своим семейством весь этот день. Под вечер она напала на след кабанов. Судя по запаху, дикие свиньи кормились здесь прошлой ночью. Медведица стала рыскать окрест. Опыт подсказывал ей, что кабаны не должны уйти далеко: летом после сытного ночного выпаса они обычно спят весь день. Вскоре легкий ветерок и в самом деле нанес запах гайна — места отдыха стада. Медведица великолепно умела различать этот запах среди прочих таежных запахов. Теперь нужно зайти с подветренной стороны, неслышно подползти к кабаньей спальне и выкрасть добычу. Чтобы ей не мешали детеныши, медведица отвела их в сторонку на северный откос сопки, а сама отправилась на охоту.

Между тем старый медведь, хорошо отдохнув под черемухой, полез в речку. Он вдоволь набарахтался в воде — купаться он любил, — потом вылез и, отряхнувшись, стал бродить по берегу. Очень скоро он отыскал вчерашний след семейства медведицы и отправился по нему.

ЧЕЛОВЕК

Судя по тому, как устраивался бивак на Черемуховой релке, люди собирались прожить здесь не один день. На самой горбине релки, там, где сплошную вереницу старых черемух рассекает сквозной коридор, забелела большая палатка. Мощные кроны старых деревьев хорошо укрывали ее от солнца и дождя. Рядом — очаг, вырытый в земле и укрытый от дождя навесом из бересты, неподалеку под кроной черемух — землянка для хранения продовольствия.

Черемуховая релка представляет собой узкую, длинную возвышенность, начинающуюся возле устья Барсучьего ключа и протянувшуюся, километра на полтора вдоль правого берега Моховки вниз по течению. По гребню ее тянутся заросли черемухи, дикой яблони и боярышника, — значит, релка не затопляется во время паводков. По другую, северную, сторону релки протянулся неширокий залив, по-видимому, старица, оставшаяся от прежнего русла Барсучьего ключа. Теперь старица заросла рогозом, стрелолистом и кувшинками.

На противоположном берегу старицы возвышается пятиметровый глинистый обрыв, а над ним — стена дремучих лесных дебрей. Здесь начинается равнина километра в три шириной и около десяти километров в длину, лежащая между поймой Моховки и подножием Горбатого хребта и сплошь заросшая старым кедрово-шираколиствемньш лесом с густым двухъярусным подлеском. Это и есть Моховая падь. Экспедиция намеренно поселилась в стороне от нее: людям не хотелось нарушать покой обитателей Моховой пади.