Сквозь испытания огнём - [44]

И они пробудут здесь какое-то время, — мрачно признал он, следя глазами за белыми парусами шхуны, направлявшейся к открытой бухте. — Наследный принц до сих пор отказывался официально признать смерть своего отца. Это было только вопросом времени, когда ему придется это сделать, и Норт-Уинд-Блоуинг не был до конца уверен, почему он так долго сопротивлялся. Несмотря на свою ярость и страх — как бы яростно он ни отказывался это признавать — перед распространяющимся насилием на Севере, первый советник никогда не сомневался, что Чжью-Чжво хотел корону так же яростно, как и всегда. Может быть, он просто не хотел казаться чересчур нетерпеливым? Не хотел создавать впечатление, что он едва мог дождаться смерти императора Уэйсу? Это может быть особенно неудачным выводом для людей, учитывая, сколько правды в нем содержится.

Его причины едва ли имели значение. Было достаточно подтверждений того, что Уэйсу мертв, хотя точные детали этой смерти могут остаться неясными. В течение следующих нескольких дней — самое позднее, следующих нескольких пятидневок — Чжью-Чжво будет вынужден «принять» корону, хотя бы для того, чтобы сохранить преемственность императорской власти. Если он продолжит скромничать по этому поводу, Норт-Уинд-Блоуингу придется самому настоять на этом. Что, теперь, когда первый советник подумал об этом, может быть именно поэтому сам Чжью-Чжво отказался выдвинуть это предложение. Если бы он мог поставить первого советника в роль просителя, а не наставника и проводника…

Это была мысль, и не обязательно счастливая.

Если это было то, что происходило, это указывало на то, что наследный принц был способен на большую политическую хитрость, чем предполагал Норт-Уинд-Блоуинг. Первые несколько лет правления любого нового императора всегда были самыми… проблемными. Слишком много императоров пришли к короне с ошибочным намерением осуществлять личное правление. Иногда профессиональным министрам и имперской бюрократии требовалось больше времени, чем в других случаях, чтобы восстановить надлежащий ход дел короны. В нынешних обстоятельствах, когда столь многим из этих бюрократов не удалось избежать «увольнения» в Шэнг-ми, этот процесс может затянуться еще больше, чем обычно, и империя вряд ли могла позволить себе борьбу за власть между короной и ее министрами.

Нет, лучше всего следить за ситуацией глазами королевской виверны. А пока было бы разумно следить и за его собственными флангами. Если уж на то пошло, было бы столь же разумно перенаправить гнев и ненависть Чжью-Чжво на кого-то или что-то внешнее по отношению к империи.

Все, что направило гнев его небесного и посвященного высочества на врагов, не являющихся харчонгцами, одновременно отвело бы его от имперских министров, которые не смогли предотвратить падение Шэнг-ми.

X

Императорский дворец, Деснейр-Сити, земли короны, Деснейрская империя

— Боюсь, вот в чем дело, сир, — сказал Симин Гарнет. — Если мы не улучшим канал Осэлк-Шеркал и не продлим его до Хэнки, что также потребует значительных улучшений на реке Шеркал, у нас просто не будет необходимого нам транспортного доступа. Мне жаль. Знаю, это не то, что вы хотели услышать, но…

Гарнет поднял руки до плеч, ладонями вверх, и Марис Алдарм, император Марис IV Деснейрский, нахмурился.

Однако это было все, что он сделал, чему во многом был обязан тому факту, что Гарнет был его двоюродным братом. Это могло бы также указывать на осознание прагматической реальности, подумал герцог Трейхэс, что было бы хорошо. В пятьдесят девять лет Марис был в расцвете сил. При разумном везении он мог рассчитывать на по крайней мере еще два десятилетия пребывания на троне, и в молодости во время джихада он получил несколько тяжелых уроков.

— Симин прав, сир, — сказал теперь Трейхэс, и император перевел недовольное выражение лица на своего первого советника… который также был его дядей. В Деснейре, даже в большей степени, чем в большинстве материковых королевств, управление было в значительной степени семейным делом.

— Мы не учли в достаточной степени, сколько тяжелого транспорта для этого потребуется, — продолжил Трейхэс. Он пожал плечами. — Мы должны были это сделать, хотя бы исходя из нашего опыта во время джихада, но на самом деле Симин не виноват, что мы этого не сделали. Никто из нас лучше не справился. — Настала его очередь хмуриться. — Это не те вещи, на размышления о которых джентльмен тратит много времени.

— Тогда нам, черт возьми, лучше начать думать об этом, — прорычал Марис.

Он обвел взглядом сидевших за столом совета своих самых доверенных советников — Трейхэса; Энжило Стивинса, герцога Перлман и канцлера казначейства Деснейра; Жулеса Эстейбена, герцога Ширэч, министра армии (в чьи обязанности снова входил флот); сэра Робейра Гарнета, герцога Харлесс и старшего брата Симина, который стал имперским министром иностранных дел; и самого Симина, который не занимал официальной должности в совете, но, тем не менее, был одним из его наиболее влиятельных членов. Они смотрели на него с поразительным апломбом, учитывая то, что случилось с некоторыми из их предшественников. Кто-то мог подумать, что это из-за неопытности и самоуверенности молодежи — в свои шестьдесят Трейхэс был самым старым из присутствующих советников с отрывом почти на двадцать лет, — но Марис знал, что причина не в этом.