Сквозь испытания огнём - [11]

— И ты не собираешься отступать от этого ни на шаг, не так ли? — Голос Истшера был тихим, и она покачала головой. — Нет, конечно, это не так, — сказал он. — Потому что ты храбрая женщина и, как Кэйлеб, женщина чести. И веры. И это то, во что ты действительно веришь, но, о, Шарли, ты так ошибаешься. И я могу только молиться, чтобы в конце концов ты потерпела неудачу. Потому что мысль о том, во что превратится этот мир, если ты добьешься успеха, — это больше, чем я могу вынести.

Тишина повисла на фоне проливного дождя, а затем Русил Тейрис, герцог Истшер, оглянулся на Мерлина Этроуза.

— Я не буду проклинать тебя в аду, потому что именно оттуда ты пришел в первую очередь, — сказал он. — Но я скажу тебе вот что. Я никогда не склоню голову и не преклоню колена перед твоей мерзкой госпожой, и я проклинаю тот день, когда помог тебе победить Жэспара Клинтана. Знаю, что когда-нибудь мне придется заплатить за это — когда-нибудь очень скоро, — но теперь я знаю правду. Так что иди вперед и делай то, что должен, потому что, если ты позволишь мне выйти за эту дверь живым, я донесу на тебя со ступеней Теллесбергского собора!

— Конечно, сделаешь это, — печально сказал Мерлин. — Нужно быть человеком чести, чтобы знать человека чести, и не могу выразить тебе, как глубоко я сожалею о том, что вижу в твоих глазах, когда ты смотришь на меня сейчас. Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но я всегда был — и остаюсь сейчас, несмотря на то, во что ты веришь, что ты думаешь — польщен твоей дружбой.

Губы Истшера скривились, но он ничего не сказал, только свирепо посмотрел.

— Русил, мы бы не рискнули сказать тебе это, если бы нашим единственным вариантом было убить тебя, если ты не сможешь принять это, — сказал ему Мерлин. — Шарлиэн и Кэйлеб слишком сильно любят тебя для этого. Я слишком сильно люблю тебя для этого.

— Это единственный вариант, который у тебя есть, — категорично сказал Истшер.

— Нет, это не так. — Мерлин сунул руку в поясную сумку и извлек маленький цилиндрический стержень из сверкающего хрусталя. — И когда-нибудь, когда придет время, у нас будет другой разговор между нами. До этого дня я могу только сказать, что уважаю и восхищаюсь тобой так же сильно, как я когда-либо уважал или восхищался другим человеком, и я бы отдал все во Вселенной, чтобы не делать этого.

II

Теллесбергский собор, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис, и пещера Нимуэ, горы Света, епископат Сент-Эрнестин, земли Храма

— Я есмь воскресение и жизнь, говорит архангел Лэнгхорн: тот, кто верит в Меня, если бы он был мертв, все же будет жить; и всякий, кто живет и верит в Меня и соблюдает Закон, который Я дал, никогда не умрет.

— Я знаю, что архангелы живы, и что они будут стоять в последний день над миром, и хотя это тело будет уничтожено, все же я увижу Бога, которого я увижу сам, и мои глаза увидят Его, а не как чужака.

— Мы ничего не принесли в этот мир, и совершенно очевидно, что мы ничего не сможем вынести оттуда. Господь дал, и Господь отнял: да будет благословенно имя Господа и его слуг, архангелов.

Глубокий голос Мейкела Стейнейра прокатился по притихшим скамьям Теллесбергского собора в древнем кабинете мертвых. Больше не было слышно ни звука, когда жители Теллесберга собрались, чтобы поддержать свою императрицу в минуту ее горя. Каждый мужчина и женщина в этом соборе знали, как глубоко Шарлиэн Армак любила брата своей тети. И теперь, здесь, в Чарисе, она потеряла и своего дядю Биртрима, и его шурина. И потерять его так внезапно, без предупреждения, из-за сердечного приступа, когда он всегда был таким здоровым, таким подтянутым!

Неудивительно, что она сидела молчаливая и бледная в императорской ложе, одной рукой цепляясь за руку мужа, а другой комкая мокрый от слез носовой платок.

— Послушайте теперь слова Чихиро из второй книги Чихиро, в третьей главе, — продолжил Стейнейр.

— Из глубины воззвал я к тебе, Господи; услышь голос мой. О, пусть твои уши хорошо услышат голос моей жалобы. Если ты, Господь, будешь крайним, чтобы отметить то, что делается неправильно, о Господь, кто может это вынести? Ибо у тебя есть милость; поэтому тебя будут бояться. Я взираю на Господа; моя душа ожидает его; на его слово я уповаю. Моя душа устремляется к Господу до утренней стражи; я говорю, до утренней стражи. О Убежище, уповай на Господа, ибо у Господа милость, и у него обильное искупление. И он искупит Сейфхолд от всех грехов падших.

Архиепископ поднял взгляд от инкрустированного драгоценными камнями тома, лежащего перед ним, и осторожно закрыл его. Он смотрел на собор, и выражение его лица было печальным, несмотря на безмятежность его собственной веры.

— Дети мои, — сказал он, — наш брат Русил прожил свою жизнь в бесстрашной вере и благоговейном повиновении Писанию, которому нас всех учили. Он был, как я могу сказать вам из моих собственных подлинных и достоверных знаний, верным слугой Лэнгхорна и Бога. Я никогда не знал человека, в чьей честности, искренности и силе духа я был более уверен, и это было одной из глубоких и неизменных почестей в моей жизни — знать его и называть его другом, а также братом в Боге. Мы собрались сегодня не для того, чтобы оплакивать его смерть, а чтобы отпраздновать его жизнь, и поэтому я прошу вас сейчас присоединиться ко мне и к нашей любимой императрице, когда мы прощаемся со смертной оболочкой того, кто был, есть и всегда будет жив в наших сердцах и верным слугой Бога.